..
Ей пришлось долго перебирать фотографии, пока она наконец не нашла вот эту, старую: капризуха лет двух, толстая, курчавая, похожая на негритенка, сидит, выставив голые пятки и бессмысленно глядя перед собой. С обратной стороны надпись: "Дорогим Оле, Сереже и Эленьке от Кирочки".
Значит, сестра. Эту самую Киру она не видела ни разу. Дядя Коля был военным, они часто переезжали, жили то на севере, то, наоборот, на юге... Сестра. Эля положила альбом на место и задумалась, подперев голову рукой. Теперь с ней будет жить сестра. Хорошо это или плохо?
С одной стороны, можно посплетничать и все такое прочее. Будет ей домашняя подружка. Однако с другой - жила она без домашней подружки и еще сто лет проживет. С нее хватит и Зайца, ее школьной подружки Вали Зайцевой. Опять-таки, с одной стороны, оно, конечно, веселее: иногда читаешь, например, что-нибудь смешное до чертиков или комедию какую по телику показывают, так и хочется подтолкнуть кого-нибудь, хохоча. Но пока дотащишься до телефона, пока растолкуешь Зайцу, в чем дело, - вместо смеха получится одно раздражение. А тут сестра прямо под боком! С другой стороны, однако, а вдруг этой самой Кире окажется смешно именно тогда, когда ей самой смеяться вовсе не захочется? Будет тут надоедать со своим хихиканьем. Непонятно, совсем непонятно.
Однако, поразмыслив еще, Эля пришла к окончательному выводу: иметь дома сестру совсем неплохо. Она представила, как заходит сестра, толстая, курчавая, как отваливается у нее челюсть при виде Эли - стройной, с рыжеватыми локонами и васильковыми глазами. А потом Эля берет ее за руку и ведет в свою комнату. И открывает шкаф. А там платьев, платьев! Туфель, босоножек, шлепанцев!.. Эля дарит ей какое-нибудь платье - впрочем, какой смысл, все равно ведь на нее ничего не налезет! Но сестра и так влюбляется в Элю с первой минуты. Так что ее любовь Элю даже немного утомляет. Она носит за Элей школьную сумку, отшивает приставучих мальчишек... Ну, что еще?.. Еще она... Но Эля так и не успела подумать.
В замке повернулся ключ, и в прихожей зазвучали голоса. Они приехали.
Эля смотрела на девчонку, смуглую, худющую и черноглазую, и девчонкин вид совершенно не вязался с тем портретом, который сложился в ее воображении.
- Здравствуйте, - сказала девчонка.
- Привет, - независимо отозвалась Эля.
- Поцелуйтесь, сестрички, - сказала Ольга Петровна, подталкивая Киру к дочери.
Девочки шагнули друг к другу и неловко ткнулись носами. Ну, раз у Эли появилась сестра, значит, хочешь не хочешь, а придется с этим считаться.
Собственно, первое время ее как будто не было вовсе. Эле она совершенно не докучала. Была тихой, молчаливой, задумчивой, часто ходила с красными глазами, хотя Эля не видела, чтобы она плакала. Все это было понятно, и Эля, конечно же, ее жалела: такое горе!
Придя впервые в класс вместе с Кирой, Эля прямиком направилась к Серикову, за которым она сидела, и попросила:
- Слушай, Серый, поменяй квартиру, а?
- Это как? - не понял Сериков.
- Вон сзади свободное местечко, видишь? Рядом с Волнухиной. А здесь мне сестру посадить надо.
- Ага, побегу, - сказал Сериков, не двигаясь с места.
- Интересно, на кого ж он тогда будет каждый урок оборачиваться? ехидно поинтересовался вездесущий Храповицкий.
- Как на кого? На Волнухину.
Сериков побагровел, а Эля переменила тактику.
- Слушай, Серенький, - медовым голоском проговорила она, - я ведь прошу о личном одолжении, понимаешь? Лич-ном. И если ты меня уважаешь... хоть на чуть, ты ведь мне не откажешь, правда?
- Я тебя уважаю, - пробормотал Сериков.
- Знаешь, Серенький, слова - это фук. Фук, понятно тебе? Человек может доказать что-нибудь только делом. Ага.
- Пусть Заяц к Волнухиной идет, - проговорил Сериков, собирая тетради, впрочем не ожидая ответа на свое абсурдное предложение.
Эля и не ответила.
- Давай занимай, - кивнула она Кире, однако Киры рядом не было.
Эля даже руками всплеснула: пока она уламывала Серикова, эта дурочка примостилась рядом с Волнухиной! Усадив наконец Киру впереди себя, Эля вздохнула спокойно: теперь уж никто не скажет, что она мало заботится о сестре.
И даже замкнутый и понурый Кирин вид, можно сказать, не раздражал Элю, хотя она терпеть не могла нытиков и молчунов. Конечно, Кира разговаривала и отвечала на вопросы, но между ней и остальными явственно ощущалась словно бы преграда. Будто она находилась за стеклом прозрачным, но непроницаемым. Впрочем, родители предупредили Элю, чтобы та не относилась к Кире как-то по-особенному, выделяя или подчеркивая свое сочувствие. Главное, не надо быть назойливой. Нужно просто быть собой.
- Ты ведь добрая девочка, правда? - полуутвердительно спросила у нее мать.
- О чем разговор, муттер! - согласно кивнула Эля.
Разумеется, она будет оставаться собой. По правде, она понятия не имела, как надо вести себя в подобных случаях, что нужно: сочувствовать, вздыхать, гладить по голове?.. Поэтому совет матери быть просто собой пришелся как нельзя кстати. Она и была собой. И появление сестры поначалу почти не изменило ее жизнь. Сестра была скучноватой, это верно, зато малообременительной.
Эля может сказать совершенно точно, когда сестра впервые улыбнулась, - так разителен был контраст замкнутого, печального лица и широчайшей улыбки в тридцать два зуба! Это было, когда пришла Заяц. Заяц, пропустив из-за ангины уроки, завалилась, однако же, в кино, а по дороге домой заглянула к Эле - переписать задание и поделиться восторгом по поводу сногсшибательной комедии.
- Так она, значит, раз-раз-раз, а он подбежал, а его вдруг по голове бу-ум! - кричала Элина подружка, корчась на диване от хохота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10