ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Прежде чем на колодку натягивать заготовку, башмачник пятку и носок чуть припудрит, только не пудрой, а таким белым скрипучим порошком - тальком.
И как же тогда здорово колодку эту вынимать. Туго сидит, а выскакивает как намыленная.
А всё - тальк этот.
Была заготовка как тряпица: куски кожи, гвозди, то есть шпильки, дратва. А получилось такое красивое, великолепное. И я тоже гладил такой упругий блестящий ботинок и говорил:
- Хорошо!
Хотя моего-то труда в нём было ни на грош. Сработал этот ботинок Емельян Петрович...
Вот он сейчас, я слышу, разговаривает с Ежиным.
Илья Григорьевич заворачивает пару ботинок и говорит:
- Это дорого.
Дядя Емельян молчит.
Ежин спрашивает:
- Может, дешевле возьмёте?
Емельян Петрович молчит.
- Что ж вы молчите? - кричит Ежин, и усы у него при этом топорщатся.
- Д-до свидания! - говорит дядя Емельян, чуть только заикнувшись.
- А деньги? - спрашивает Ежин.
- Коли так, денег не надо. Спасибо.
- Что значит "коли так"? За что спасибо?
- Если с торговлей, не нужно. Спасибо за ботинки. Хорошо получились. Приятно было шить. Кожа мягкая, и приклад хороший. Хорошо.
- Как хотите, - говорит Ежин, - дело хозяйское.
И уходит, не заплатив. Жмот!
Деньги! Не взял Емельян Петрович денег. Не вернул Ежина. А ведь дядя Емельян из-за денег чуть было не сел в тюрьму. Собственно говоря, угодить в тюрьму мог, скорее всего, Ежин. Вот как это было.
"СКОРО ВОЙНА КОНЧИТСЯ?"
В том году мы ещё носили колотушки. Это были такие сандалии из дерева. Каждая сандалия из двух кусков дерева, соединённых на сгибе маленьким кусочком кожи. Идёшь по улице и только слышишь: стук-стук, клац-клац, стук-стук.
Это было время слова "вместо". Вместо ботинок - колотушки. Вместо хлеба - лепёшки, замешанные на чёрной муке и перемолотой древесной коре. Вместо дров и угля - кизяки, прессованный и высушенный навоз, а то и кукурузные кочерыжки. Вместо электрической лампочки - коптилки. Такие коптилки были тогда во всех домах. Штука немудрая: фитилёк в маленькой баночке, наполненной лампадным маслом.
Как-то зимой я бежал в школу. Бежал не потому, что опаздывал, а чтобы согреться. В феврале дело было. Я заметил, что, если не поешь досыта, всегда холодно. Ну и одежда, надо сказать, тоже была у меня узковатая. Снизу коротко, а рукава наставлены и от этого как дудочки. Может быть, и от этого холодно было.
Пробежал я квартал, завернул за угол и чуть было не сшиб парнишку. Самого от земли еле видно, а ботинки большие, должно быть отцовские, и сам женским платком перевязан крест-накрест.
- Я тебя не ушиб? - спрашиваю.
- Не.
Тут я замечаю, что глаза у парня громаднющие. Может быть, это мне так показалось, потому что личико у него худое-худое, белое, а губы, будто их чернилами накрасили, - фиолетовые. Парнишка этот взялся за мой длинный надтачанный рукав и держится. А в это время по мостовой конный разъезд проскакал на рысях. Копыта цокают, аж искры летят. Верховые к коням пригнулись, только коротенькие винтовки за спиной мотаются. Я знаю эти винтовки, а точнее сказать, карабины - французские. А скакали это бандиты. Разноцветные тогда были бандиты, с которыми Красная гвардия воевала. Главных бандитов называли "белыми". Но были ещё и "зелёные". Всех цветов я не припомню.
Бандиты проскакали, а малец этот меня за руку дёргает:
- Дяденька!
Это я-то - дяденька. Третий класс школы. Выдумает тоже.
- Чего тебе, малый?
- Скоро, дяденька, война кончится?
- А тебе зачем?
- Маманя сказала, что, как война кончится, папка вернётся и булку привезёт. Белую. А ты белую булку видел?
Ну что ему, малышу такому, сказать? Видел - не видел. Сунул ему поскорее лепёшку, что мне мама в школу дала, и побежал. Не люблю, когда, как у девчонки всё равно, в глазах вдруг защиплет. Стыд один. Я этого малыша часто вспоминал. А разве он один был?
Когда война кончится? Как будто я мог на это ответить. Я сам об этом сколько раз отца спрашивал. Самому хотелось и поесть и согреться. Хотя у нас куда лучше было, чем у того малыша: отец с нами и работает. Паёк какой-никакой, а получает. Рыбы наловит - тоже еда неплохая. От орудийной стрельбы стёкла в окне вылетят, отец фанерой забьёт. Отец - он всё умел, всё мог. А на мой вопрос, когда война кончится, у него всегда один ответ был:
- Когда беляков и всю нечисть в море скинут, тогда и кончится.
К этому делу и шло...
Уже проскакали по улицам нашего города на приземистых лошадёнках красногвардейцы в островерхих шапках-будёновках. Теперь мама не вскакивала по ночам, заслышав на лестнице шаги, и не говорила отцу: "Не за тобой ли, господи!"
В нашем городе уже кое-где вместо коптилок загорелись электрические лампочки. А там дым пошёл из больших труб: заводы заработали.
Но вот на обувной фабрике никак не могли пустить в ход одну машину. Хоть убей, не получалось. Машина заграничная, запасных частей к ней не было. А снаряд с вражеского броненосца угодил прямо в цех Обувки. (Так мы промеж себя называли обувную фабрику.)
Что делать?
Рабочие ходят по кафельному полу цеха и стучат колотушками: стук-стук, клац-клац. Осень. Зима на носу. По снегу в школу в деревяшках не пойдёшь. Нужны ботинки и детям и взрослым.
Вот тогда в газете появилось большое объявление:
КОНКУРС
Государственная обувная фабрика призывала всех желающих испробовать свои силы, а вернее говоря, свою сообразительность - сделать такое изобретение, чтобы заработала главная машина, которая шьёт ботинки. Кто это сделает, тому премия - десять тысяч. Мне об этом сказал в школе Женя Ежин.
Он показал газету и предложил:
- Давай изобретём машину для Обувки. Десять тысяч. Деньжищи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики