– Кррылатые котярры чуть не сожррали Арртурро! Они выдеррнули мое перро! Морряки пррикррыли нас паррусами… Урра моррякам!
– Ура, ура, – лениво поддакнул Торнадо Нордвест. – Честь им и слава. Но было бы лучше, если бы они дружно залаяли на этих крылатых котов и кошек. Говорят, здорово помогает!
– А моррские монстрры Топпа и Хлоппа? – вспомнил вдруг Крузейро. – Это такой кошмарр!.. Трри прробоины – корраблю кррышка! Но прронесло, прронесло… Коррабль прроплыл Грот.
– Нужно было всем дружно закрыть глаза и показать Топпе и Хлоппе языки, – сказал Торнадо Нордвест тоном знатока. – Говорят, это неплохо помогает при встрече с Подводными Стражами!
– Брред! – тут же заявил Крузейро. – Дуррацкое прреданье!
– Может быть, может быть, – не стал спорить Торнадо.
Он свернул карту и убрал ее вместе с загадочными листочками бумаги обратно в шкатулку.
– Когда-нибудь ученые расшифруют эти странные записи, а пока пусть они хранятся у меня в рундучке. А вы, ребятки, будете моими наследниками!
– Нотарриуса прригласить? – поинтересовался тут же Крузейро у хозяина. И сам ответил на свой вопрос: – Пррочь, пррочь форрмальности! Морряки не вррут!
– Вот именно! – улыбнулся Торнадо Нордвест и стал угощать Крюшона и Морса крепким чаем и сладкими пирожками, которые он испек в походной печке-духовке.

Глава третья

В Гнэльфбурге на Вишневой улице, совсем неподалеку от того места, где жили Морс и Крюшон, стоял огромный кирпичного цвета дом. Его разделяла на две равных части полукруглая бетонная арка. Если пройти под ее тяжелыми мрачными сводами, то можно оказаться во дворе, в глубине которого вы обнаружите еще один дом – маленький, старенький, всего в два этажа, но зато с мезонином и большим подвалом, в котором с недавних пор жил злой старикашка по имени Кракофакс.
Кракофакс был пуппитролль. Несмотря на свой маленький рост – гнэльфы по сравнению с ним казались настоящими великанами, – этот седенький с лысинкой на макушке старичок мог устраивать при желании всем окружающим довольно крупные неприятности. А желания у него, как ни странно, не исчезали с возрастом, а наоборот, все прибавлялись и прибавлялись. Единственное, что удерживало Кракофакса от козней, так это его откровенная трусость, которую он почему-то называл «Здравым Смыслом».
Так, например, Здравый смысл заставлял пуппитролля безвылазно сидеть в темном и сыром подвале и только изредка разрешал ему на минутку высовывать нос на улицу.
– Я – чародей! Я могу становиться невидимым! – говорил Кракофакс Здравому Смыслу, пытаясь снять его запрет появляться на улицах почаще.
Но Здравый Смысл категорично заявлял:
– Нет, тебя затопчут эти дылды-гнэльфы! Или ты попадешь под машину! Или тебя укусит какая-нибудь собака, и ты заболеешь бешенством!
Кракофакс выслушивал эти поучения, сжимая от негодования кулачки и краснея от гнева и ярости, как переспевший помидор. Однако вскоре покорно смирялся и оставался сидеть дома в тоскливом одиночестве.
Но вот однажды, когда на дворе вовсю лил проливной дождь и стоял непроглядный мрак, старенький пуппитролль отважился совершить небольшую прогулку по пустынным улочкам Гнэльфбурга.
«В такую погоду даже бешеные собаки попрятались по щелям», – резонно подумал он и стал напяливать на себя тесный, мышиного цвета, плащик.
Надев на лысую голову старую фетровую шляпу, он взял в руки дырявый зонтик, который украл неделю назад из кукольного домика у какой-то зазевавшейся девчонки, и вышел через щель в двери в небольшой дворик. Быстро прошмыгнул под бетонной аркой и оказался на улице, залитой огнями витрин, реклам и электрических фонарей.
«Куда пойти? Налево или направо?» – подумал Кракофакс и, махнув рукой, повернул направо.
И вскоре он оказался у лучшего в городе магазина игрушек, украшенного гигантской вывеской:
...
«ЛАПУНДЕР И СЫНОВЬЯ
ЛУЧШИЕ В МИРЕ ИГРЫ И ИГРУШКИ!»
Все пуппитролли неравнодушны к игрушкам, и Кракофакс не был исключением. Когда он увидел за толстым витринным стеклом тысячу плюшевых мопсов и слоников, кошек и крокодилов, зайцев и бегемотиков, овечек и козликов, а также сотню-другую самолетов, автомобилей, паровозов и космических ракет, у него от волнения сперло в груди дыхание, и он прилип посиневшим от холода носом к еще более холодному мокрому стеклу. Бледно-голубенькие глазенки пуппитролля бегали то вправо, то влево, то вверх, то вниз и все никак не могли остановиться на какой-нибудь одной игрушке и рассмотреть ее внимательным взглядом знатока.
И все-таки минуты через три его блуждающий лихорадочный взор вдруг застыл на невыразительной и довольно уродливой кукле: Кракофакс увидел в витрине мальчика-пуппитролля в дурацком клоунском наряде, сидевшего на неказистом сереньком ослике.
«Да это же Тупсифокс! – взволнованно подумал любитель ночных прогулок под дождем и еще сильнее прижался носом к холодному стеклу. – Ну да, Тупсифокс, сын моей сестрички Пуппилотты!».
Придя в себя от изумления, Кракофакс принялся стучать кулачком по витрине и подавать племяннику знаки, пытаясь привлечь его внимание к своей особе. Но глупый мальчишка сидел на осле, как приклеенный, и тупо смотрел в одну точку завороженным взглядом изумрудно-зеленых кошачьих глаз, не делая даже слабых попыток пошевельнуться или хотя бы моргнуть.
«Не иначе как он заколдован! – решил Кракофакс после десятиминутных плясок в луже перед магазинной витриной. – Нормальный пуппитролль в его возрасте не просидит и секунды на одном месте без движения, а этот красавчик уподобился музейной статуе и даже не хочет подмигнуть родному дяде!
1 2 3 4 5 6 7