Вот в чем дело. И не вы, господин Аб-
дуллаев, нас покоряете, а мы вас! И делаем это с потрясающей хитростью
и непревзойденным умом.
Абдуллаев пораженно смотрел на Мишу, который между тем продолжал:
- В этом и есть загадка России. Посудите, вы же говорите на русском
языке и думаете, наверное, на русском. Согласно Далю, человек, думаю-
щий на русском языке, считается русским. Так что поздравляю вас с тем,
что вы русский!
- История нас рассудит, - нашелся Абдуллаев.
Ильинская предложила Александру Сергеевичу прогуляться к реке. Ког-
да они подошли к тихой заводи, Ильинская сказала:
- Я не терплю этих кавказцев, но отдаю себе отчет в том, что они
очень ловкие.
Из кустов выскочил мальчишка с рыжей крупной собакой и тут же швыр-
нул палку в воду, за которой опрометью, с громким лаем бросилась соба-
ка и поплыла. Она плыла и повизгивала от предвкушения удовольствия ов-
ладеть палкой.
- Я тоже не очень счастлив их видеть, - сказал Александр Сергеевич.
- Но что делать? Если бы не шефство над нами Абдуллаева, мы бы грызли
сухари с водой от безденежья. Хо-хо, - вздохнул он.
Собака с палкой выскочила на берег и, улыбаясь, не выпуская из зу-
бов палки, принялась отряхиваться от воды. Брызги долетели до Ильинс-
кой с Александром Сергеевичем, так что им пришлось довольно-таки резво
отойти от берега.
- А Миша дельно ему возразил, - сказал Александр Сергеевич.
Из кустов послышался голос хромого Алексея:
- А-а... Вот вы где!
- Да вот смотрим на реку. Чудесный вид! - воскликнула Ильинская.
- Давайте прогуляемся по берегу к Благовещенью, - предложил Алек-
сей. - А то как-то разморило меня, надо встряхнуться!
- Вам не тяжело будет? - спросил Александр Сергеевич.
- Нет. Я привык. На работе всегда на ногах. В нашей реанимации не
посидишь. То один умирает, то второй. Одного сдашь в морг, нового ве-
зут.
- Вы об этом говорите так, как будто на складе товар передвигаете!
- слегка возмутилась Ильинская.
- А мы и есть товар, - сказал с долей шутки Алексей и похромал впе-
реди по тропинке вдоль реки.
С неба послышалось тяжелое гудение. Все подняли головы. То летел
пассажирский самолет, мигая бортовыми огнями.
- Иной раз режешь человека и забываешь, что режешь себя. Отложишь
скальпель, подойдешь к столу в другой комнате, колбаски отрежешь, по-
ешь. Пьем, едим и режем. Все рядом. Ко всему привыкли. Я и на себе ис-
пытания проводил для космонавтов. Зонд на шнуре по сосудам мне в серд-
це загоняли. Заплатили хорошо. Тогда я машину купил, потом развелся и
машину продал, так и не поездив. Наше дело врачебное - самое потусто-
роннее. Для меня что свинья, что человек. И там и там органы пищеваре-
ния, дыхания, кровообращения. Все очень просто. Сконструировано по од-
ной мерке. Только наш мозг душу генерирует и передает информацию, а
свиньи информацию не передают, ну, ту, которую мы считаем информацией.
Радио там, телевидение и прочие человеческие премудрости.
- А теперь вы на Абдуллаева работаете? - спросила Ильинская.
- Чего ж не работать? Благодать. На всем готовом. Квартиру мне но-
вую купил. Ту я дочери оставил.
- Для каких целей он вас держит? - спросила Ильинская.
- На всякий случай, говорит. Чтоб врач под рукой был. Медикаменты,
оборудование - все есть. Да он всем этим, наряду с другими делами,
торгует оптом. Склады огромные, раньше там книги складывали, забиты
германским и прочим товаром медицинским. Талантливый человек, одним
словом!
С колосников опустился второй задник и закрыл реку. На сцене появи-
лась Маша все в тех же черных джинсах и черной водолазке. Следом вышел
Миша.
- Когда я увижу тебя в юбке? - спросил он.
- Увидишь.
- Зимой я видел из окна, как ворона схватила оброненную девочкой
сушку, взлетела на крышу, села на край трубы, положила сушку на теплые
кирпичи и стала ждать, пока сушка согреется. Из трубы шел дымок, печь
топилась.
- Вороны способны к сложным формам поведения, - сказала Маша.
Миша смущенно вздохнул и посмотрел в зрительный зал. Наступила пау-
за. Было слышно поскрипывание кресел в партере, кто-то сдавленно каш-
лянул.
- А что случилось с твоей матерью? - спросил Миша.
- У нее была очень тяжелая смерть. Она знала, что умирает. Полгода
мучилась. И это в сорок три года! Я до сих пор вижу ее лицо! Что такое
смерть?
- Я не знаю, - тихо сказал Миша.
- Исчезновение, - сказала Маша. - Какие страшные слова: мама умер-
ла.
- В этом случае слова обрели свою изначальную сущность.
- Я не хочу этой сущности! - воскликнула Маша. - До чего же прими-
тивна классика! Я жизни своей не пожалею, чтобы бороться с этим прими-
тивизмом. Их время кончилось!
Миша осторожно положил руку ей на плечо, но Маша тут же отстрани-
лась.
- Не надо, - сказала она.
- Ты какая-то дикая.
- Я - ворона! Способна к сложным формам поведения, поэтому настоя-
щую жизнь я не пускаю в свои рассказы, поскольку настоящая эта жизнь
чужда искусству, надсмехается над искусством, убивает искусство. Не-
посредственная жизнь, составляющая, собственно, суть классической ли-
тературы, все эти историйки чичиковых, обломовых, гуровых, - примити-
вы, чтиво для плебса.
Из правой двери появилась Ильинская. Она слышала последние слова
Маши. Ильинская сказала:
- Извините, что вмешиваюсь, но плебс книг не читает.
Миша сложил руки на груди, сказал:
- В общем, это так. Зачем плебсу читать книги?
Следом за Ильинской вошли Александр Сергеевич и Алексей.
- О чем витийствуем? - спросил Александр Сергеевич.
Ильинская с улыбкой взглянула на него, сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13