Приходила ночь. Птиц засыпал тут же, в нише. Во сне он понимал, что
все это чепуха. На самом деле он просто проваливается в пространственную
дыру. Но когда начиналось утро, он просыпался и снова протягивал навстречу
прохожим все тот же пятипалый обрубок...
Постепенно Птицу стало казаться, что так будет всегда, но однажды он
понял, что может пролететь нужное ему место, и вскочил.
Времени, действительно, оставалось не так уж и много. Он подпрыгнул и
ударил ногой по торчащему из асфальта перископу подводной лодки. Потом
посмотрел на небо, где собирались стаями недельной давности котлеты,
тревожно совещавшиеся с помощью азбуки Морзе, очевидно, составлявшие планы
по захвату этого мира и созданию очередной котлетной диктатории.
Да, времени оставалось совсем немного.
И Птиц побежал.
Ему казалось, что он бежит по огромной цирковой арене. Она вращалась
и медленно уносилась вверх. Пожалуй, это был конец пути. Птиц пожалел о
том, что так долго нищенствовал, хотя мог заглянуть к бабушке, раз уж
выпал такой случай. Она бы его напоила чаем с мятой и сидела напротив,
подперев морщинистую щеку узкой, в пигментных пятнах рукой. Птиц бы у нее
спросил, как она поживает. Бабушка бы вздохнула и ответила, что,
собственно говоря, только после смерти, случившейся лет пять назад, стала
жить по-настоящему.
И пока он это обдумывал, арена, на которой он был, все удлинялась,
становилась золотистой полосой... все более узкой... узкой...
Птиц ошарашенно помотал головой.
Б-р-р-р-р!
Чтоб он еще раз воспользовался пространственной дырой! Ни за какие
коврижки! Хотя, действительно, если подумать, положение у него было
аховое..
Он огляделся.
Отлично!
Все та же старая, знакомая дорога миров. Она пружинила под лапами, и
все было хорошо. Золотая лента, на которой он стоял, тянулась из
бесконечности в бесконечность. И окна миров все так же заманчиво
светились. Правда, сейчас ему не хотелось в другие миры, ему хотелось
пройтись по этой дороге. Просто пройтись.
Иногда на Птица накатывали странные вроде бы чужие мысли. Вот и
сейчас он неожиданно подумал, что дорога, действительно, забавная штука. И
так ли уж правильным было решение пройтись по ней? Чтобы понять?! Можно ли
понять что-то необъяснимое и бесконечное? Особенно если никак не можешь
понять даже себя? Ну хорошо: он идет по этой дороге три года. А раньше что
было? Кто он такой и откуда взялся? Нет, были, конечно, какие-то
воспоминания. Но являлись ли они истинными? Он в этом сомневался, особенно
если учесть, что время от времени в его памяти неизвестно откуда
появлялись странные слова: комплекс, дорожники, диспетчер... Что они
означают, Птиц не знал.
- Вот так-то, - оглядываясь, сказал он себе. - Глупости!
Нет, район этот, похоже, ему совершенно не знаком. Ну ничего...
Справа, в угольной черноте, за кромкой дороги светилась надпись
"туда". Соответственно, слева - "оттуда". Что ж, теперь он знал
направление. Можно было идти дальше. Вот только надо немного отдохнуть.
Птиц уселся на край дороги миров и свесил лапы. Поболтал. Ничего не
произошло. Он вытащил из сумки на животе большой медный ключ и, недолго
думая, швырнул его вниз. Через полминуты этот же ключ свалился сверху.
Отлично!
А мимо ползли, оживленно разговаривая о преимуществах подсоленной
воды перед пресной, усатые каракаты. За ними во главе двух десятков своих
молодцов протопал граф де Ирбо. Его дружинники распевали песню о том, как
молодой воин собрался на войну и что ему на это сказала родная матушка. А
он ей на это ответил. И появившаяся неизвестно откуда невеста сказала, что
он "сам такой!", перед тем, как укатить в Большие Бобры к миленькому,
одетому во все "сфирма". За последним дружинником, красивым рыжебородым
молодцом, кралась тень его жены. Временами она доставала блокнот и
записывала в него комплименты, которые он говорил встречным девушкам.
Птица одолела смертельная зависть.
Везет же людям! Вместе! Явно по делу! И неважно по какому: ловить
раков или грабить фражских купцов. Главное - вместе. Эх!
Настроение у Птица сразу испортилось. А может, просто, сказывалась
усталость. Он встал на краю дороги, чуть пошире расставил ноги и, сунув
голову под мышку, почти сразу же уснул...
...Проснувшись от того, что по его лапам водили чем-то твердым, Птиц
ошарашенно огляделся по сторонам и только через некоторое время понял, что
находится на краю дороги миров и перед ним стоит вооруженный метлой
выворотень. Огромный, на толстых неуклюжих ногах, медленно и неумолимо
надвигаясь на Птица, он подметал дорогу. Лицо у него было совершенно
безмятежное, глаза пустые.
- Привет! - сказал Птиц и, обойдя выворотня кругом, наладился было
еще поспать, даже глаза закрыл. Но тут же открыл, потому что выворотень
резко повернулся и, ткнув ему в грудь пальцем, сказал:
- Про то, что дорога есть дорога, знают все, и тот, кто усомнится в
этом, попадет прямиком в ад, то есть в самое ее начало.
После этого он отвернулся от Птица и принялся снова за подметание.
Птиц присвистнул.
Вот это да! Вот это заливает! А если правду говорит? Тогда
получается, что с хождением вперед надо повременить. Да и миры вокруг
неплохие, заманчивые. А вдруг действительно я уже и не живой вовсе, и это
та самая дорога, по которой души в ад идут?
Птицу стало страшно.
А вдруг я уже умер? И раньше жил в другой форме, о которой ничего не
помню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25