Вот теперь-то побегаем! Сейчас вы растрясете свой жирок, господа
благонадежные торговцы и не менее благонадежные покупатели. Вы, считающие
меня совсем не человеком, попробуйте-ка догнать и покарать за дерзость. Мы
славно повеселимся!
Злорадно улыбаясь, Эрик бежал по улице, хорошо представляя, каково
приходится тем, кто за ним гонится. Он слышал сзади шумное дыхание потной,
злобной толпы, вооруженной колами и огромными, прихваченными на рынке
мясницкими ножами.
Правда, минут через пятнадцать она поредела, но все же оставалось еще
человек двадцать самых упорных и выносливых, видимо, решивших догнать его
во что бы то ни стало.
Сворачивая в узкий переулок, Эрик даже подумал, что такое упорство
заслуживает уважения.
Хотя, если честно сказать, погоня ему уже надоела. Чувствуя, как
отступает холод, Эрик решил, что пора с этим покончить, и, кроме того, ему
просто стало жалко людей, с таким завидным упорством его преследовавших.
Он оглянулся.
Ближе всех к нему бежал молодой парень в шортах и расстегнутой
красной рубахе. Маленькая иконка матери-спасительницы болталась на его
волосатой груди. Дышал он широко и ровно.
Отделаться от него было трудно, но все же...
Те, кто бежали дальше, сливались в сплошную массу. Да, собственно,
ему и не нужно было их разглядывать.
Пробежав еще полсотни шагов, он повернулся и резко остановился.
Высоко вскинув над головой руки, Эрик оскалился и дико зарычал. Бежавший
впереди парень по инерции едва не врезался в него.
Страшная рожа, которую скорчил Эрик, и вытянутые вверх руки сделали
свое дело. Парень закричал от испуга и отпрянул назад. Этого было
достаточно. В ту же секунду Эрик уцепился за торчащую из стены над его
головой балку, на которой висел жестяной сапог, знак лавки сапожника, и
мгновенно подтянулся. Сев на балку верхом, он вскочил и перепрыгнул на
крышу. Обернувшись, он еще успел увидеть распаренную толпу, бледное лицо
бежавшего впереди паренька, струйку, которая стекала по его ноге из-под
шортов, и, помахав на прощание рукой, побежал прочь.
Кто-то выстрелил в него из окна ближайшей мансарды, и, посмотрев в ту
сторону, Эрик увидел прекрасное девичье лицо, обрамленное пушистыми
светлыми волосами, а также толстое дуло мушкета, из которого вился дымок.
Перепрыгивая на соседнюю крышу, он покачал головой.
Мушкет - плохо, очень плохо. Какая-нибудь магазинка была бы для него
словно дробина слону, а вот мушкетная пуля способна, например, начисто
снести голову.
Эрик миновал с пяток крыш, потом спрыгнул вниз, в пыльный переулок, в
котором не было ни одной живой души. Он пробежал его до конца, выскочил на
более широкую улицу, промчался через покрытый чахлой, съеденный зноем
травой дворик. Коза, которая была привязана в нем и в этот момент пила
воду из деревянного корыта, проводила его задумчивым, меланхоличным
взглядом. Потом был еще один узкий и запутанный, как лабиринт, переулок.
Эрик с размаху нырнул под навес во дворе очередного заброшенного дома
и остановился там, прислушиваясь к крикам и шуму погони, которая явно
уходила левее. Точно, совсем неподалеку от него по крыше соседнего дома
протопали чьи-то ноги. Потом шум погони стал удаляться.
Тогда Эрик огляделся.
Погоня его не интересовала, поскольку она должна была вот-вот
прекратиться. Не могут же люди бегать за ним весь день?! Вот только нужно
подождать с часок, чтобы все наверняка стихло.
Он огляделся и увидел, что здесь, под навесом, имелась дверь в
подвальчик, в котором наверное когда-то хранили уголь. Вот она со скрипом
отворилась, и из-за нее выглянул старик с пышными, тронутыми молью усами.
Лицо у него было синюшное, какое бывает у тех, кто отравился газом.
- Развлекаешься? - угрюмо спросил старик. Было совершенно ясно, что
ему просто скучно и он задал этот вопрос, надеясь втянуть Эрика в
разговор.
- Ага! - идиотски улыбнувшись, сказал Эрик.
- Ну-ну, - осуждающе покачал головой старик. - Доиграешься
когда-нибудь...
- Ага! - согласился с ним Эрик и вытаращил глаза.
Покачав головой, старик скрылся в подвальчике, но дверь за собой не
закрыл. Эрик слышал, как он там завозился, видимо, устраиваясь поудобнее.
Потом что-то заскрипело, и послышался недовольный женский голос:
- Ну, и что там?
- Так, пустяки. Похоже, какой-то парень с людьми в догонялки играет.
- Неймется ему, мазурику. Допрыгается, накличет на себя беду, не
попадет в Вингальв, а будет жить здесь вечно, и это ему только поделом.
- Помолчи, старая трещотка, - послышался недовольный голос старика. -
В жизни мне не давала покоя и после смерти - тоже. Чума на тебя. Ну,
балуется паренек. Так это его дело, не наше. А на месте господа-спасителя,
так я бы лучше в Вингальв не взял тебя. Или же взял, но сначала укоротил
язык раза в три, не меньше.
- Все-то тебе бы зверствовать, старый хрыч. Уморил меня, а теперь еще
что-то бормочешь. Кто тебе свою молодость отдал и красоту?
- Это я тебя уморил? - поразился старик. - Да ты же сама сказала, что
так больше жить нельзя. Это когда меня лишили пенсии и осталось лишь
умирать с голоду. Ведь ты сказала, будто хочешь уйти сама, чтобы этим
гадам наша смерть аукнулась.
- А ты меня поддержал, хотя как любящий муж не должен был. Уж если
хотел развязаться с жизнью, так и ушел бы один. Меня-то зачем прихватил?
- Действительно, зачем? - послышался вдруг задумчивый голос старика.
1 2 3 4 5