Мокрое маслянистое пятно источало удушливый запах - то гибель была Скучуна... Испарения поднялись, протанцевав бурым облачком, и растворились в воздухе, лишь слегка задурманив голову...
- Ах ты, гадкая лягушка! - Скучун, протирая глаза и встряхиваясь, сбросил последние чары наваждения. - Говори, куда спрятал Ксюна!
- Так я тебе и сказал! А найдешь - и не узнаешь ее!
Большой Жомб, сбросив маску добродушия и свирепея на глазах, с пеной у рта наступал на Скучуна, сжав лапы в цепкие кулаки. Перед Скучуном тряслась от гнева распухшая, шипящая, студенистая бородавка.
- Мерзкая слизь! - Скучун напружинился и распушил свою зеленую кисточку. Его хвостик метался и стучал по полу, словно боевой барабан. Прыжок! И Скучун - мангустой на змею - бросился на Большого Жомба. Он опрокинул его прямо в распахнутую пасть буфета, и звон бьющегося хрусталя сопроводил падение жирного тела. Скучун, задыхаясь, захлопнул створки и привалился к ним всем телом. Хруст, звяканье и стук слышались изнутри.
- Ключ! Где-то должен быть ключ! А, вот он! - Ключ от буфета лежал на овальном столике за канделябром, что так чувствительно напомнил о себе...
Скучун запер дверцы буфета, сотрясаемого возней и ударами изнутри, и кинулся прочь. Он скакал по мебельным закоулкам, проворный, точно белка, торопясь поскорее найти Ксюна. И чудилось, что кресла на гнутых ножках и горбатые диваны, оскалившись, неслись за ним вскачь...
Скучун выбежал в залу, ослепившую его фейерверком бриллиантов Зодиака, побежал, закружился, заплутал меж колоннами и, обессилевший, бухнулся у радужного ручья.
- Ксюн! Где ты? Почему тебя нигде нет? Как найти тебя?
- Иди за нами... Следи за нами... Тише... Тише... Молчи. Не произноси ни слова... Слова здесь гибнут... Здесь все мертво, все ложно. Одни мы живы. Мы живые и движемся по воде, защищаясь водой от времени наваждений... Тише, Скучун... Иди...
Скучун услышал прозрачный лепет. Лепетали лиловые лепестки. То фиалки, в молчании плывущие по ручью, прожурчали для него тихим шелестом. Печальные, плыли они. Печальные и таинственные. Многое знали, о многом молчали. Исполненный надежды, Скучун двинулся вслед за ними по течению ручья.
Глава IV
Ручей путешествовал, петляя по зеркальным залам дворца. Скучун семенил вдоль берега, и загадочные перламутровые отблески прозрачной воды заглядывали ему в лицо. Вот еще поворот, еще - и огромный дубовый шкаф, как будто грот, возвышавшийся над ручьем, преградил дорогу... Его дверца была чуть приоткрыта, и в зеркале Скучун увидал прелестную девушку, дремавшую в кресле-качалке.
- Кто это? - Скучун замер от странного предчувствия. - Нет, не может быть! Она ведь совсем другая...
- Тихо, Скучун, - прошелестели фиалки, - ты не ошибся. Это твоя подруга. Только не ходи туда, к ней, за створку... Окликни ее отсюда.
- Ксюн! Ксюшечка! Это я, Скучун! Что с тобой? Ты была не такая, ты не можешь быть такой... ты ведь совсем еще маленькая... Очнись, Ксюн! Нам надо бежать. Я запер Жомба, но он обязательно выберется. Очнись скорей, не бросай меня одного... пожалуйста!
Тик-так... тик-так... - качалось гибкое кресло. Дрема и тяжесть жемчугов... Дрема в меховом уюте... Дрема наваждения!
- Кто там тревожит меня? Ступайте прочь Красота моя не терпит беспокойства. Ах, как хороша я! Хороша...
- Скучун, - затрепетали на воде фиалки, - она не узнает тебя. И не узнает теперь никого, даже маму... Она не помнит себя, потому что душа ее потерялась. Чары Большого Жомба приманили душу Ксюна, и та покинула ее. А ты должен спасти своего друга.
- Но я не умею... Как мне помочь Ксюну, подскажите, фиалки...
- Ах, этого мы не можем. От волнения мы теряем цвет, а цвет - это наша душа... Мы указали тебе путь, Скучун, и, быть может, укажем еще многим заплутавшим путникам. У каждого свое предназначение, ему нельзя изменять. Мы только выводим на дорогу, а идти по ней надо самому, без провожатых... Иди своим путем, Скучун, у тебя прекрасный путь... Прощай! - Фиалки, описав неслышный круг, погрузились в воду и исчезли.
Дверь шкафа с тяжелым скрежетом качнулась на петлях. Застывшее виденье в кресле чуть дрогнуло...
- Что же делать? Кто поможет? Какая она стала самовлюбленная и безжалостная!.. - Скучун закрыл глаза, сжался в комок, обхватив голову лапками. Он тихонько раскачивался из стороны в сторону и бормотал:
- Опять я один остался... Но я не верю, что Ксюн сама покинула меня. Она просто не сумела выстоять перед искушением - она ведь совсем еще маленькая девочка... Бедная Ксюн! Я не знаю, как вернуть тебя. Душа так болит от страха за тебя, что не хочется больше плакать. Вот и не буду! Не стану больше хныкать... Личинка, дорогая Личинка, похищенная радость, я связан с тобой какой-то невидимой нитью и чувствую, что ты где-то рядом. Услышь меня, я твой друг! Неужели ты оставишь нас с Ксюном без ответа? Откликнись...
Скучун сам не понимал, отчего в нем поднялась волна сил, горячая и светлая, и теперь ясно знал, что он на верном пути... Легкое дуновение коснулось его щеки. Потом еще и еще... Он открыл глаза, выпрямился. Словно ожившие орхидеи, порхали перед ним лазурно-синие бабочки!
- Бабочки, синие бабочки, спутницы Личинки! Ксюн, мы спасены, мы нашли ее, слышишь, она где-то рядом!..
Скучун ошалевший от радости, принялся скакать по берегу ручья, смеясь и плача одновременно. Он зачерпнул пригоршню свежей воды и погрузил в ладони мордочку, потом фыркнул, закашлялся, принялся пить жадно и ненасытно, будто первый раз в жизни! Он брызгался и плескался, словно крошечный зеленый слоненок, а бабочки резвились вокруг.
Но вот, не рассчитав, Скучун не удержал равновесия и с шумным всплеском ухнул в воду.
Целый водопад брызг пролился из ручья на дверцу шкафа и, оттолкнув ее, обрушился на спящую красавицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22