.. Честно признаться, трудно.
Впервые Валерий Васильевич пожаловался.
По дороге домой мне пришло в голову позвонить старому приятелю Грише Дубровскому, много лет подвизавшемуся на разных амплуа в кино. Начинал он актером, пробовал себя ассистентом режиссера и в конце концов прочно утвердился в должности директора картин. Теперь он был успокоившимся, полысевшим немолодым человеком, обладавшим известным влиянием и широкими связями в киномире.
Правда, мы давненько не виделись, и я не был уверен - захочет ли он что-нибудь для меня делать, но все-таки позвонил.
- Гриша, - сказал я без лишних слов, - мне надо занять в массовках одну девочку месяца на два, на три... - И я возможно короче изложил ситуацию.
- Сколько ей?
- Семнадцать?
- Она сильно испорчена?
- Думаю, не очень...
- Она считает себя неоткрытой Гретой Гарбо?
- Не считает.
- Тогда ладно, пусть приедет на студию. Что-нибудь придумаем. Только предупреждаю: заниматься ее воспитанием я не буду. Снимать - можем, опекать - нет. Годится?
На другой день я вызвал Люду и сказал, что у меня есть колоссальное предложение, все надо решать сейчас же.
- В кино сниматься желаешь? - спросил я ее в заключение.
Люда смотрела на меня с минуту молча, потом как-то нервно передернула ртом и еле слышно спросила:
- Вы шутите или вы смеетесь надо мной?
- Не шучу и не смеюсь, спрашиваю серьезно: хочешь?
- Конечно, хочу, но разве я смогу?
- Не знаю. Поедешь к человеку, от которого зависит многое. Только не выряжайся под кинозвезду. Играй скромность! Штукатурку долой! Патлы расчеши, побрякушки тоже долой.
- Вы все по правде говорите, да?
- По правде. На студии ты будешь занята, возможно, по многу часов подряд, так что на гулянки и развлечения времени оставаться пока не будет...
- Только бы взяли!
- А как же Игорь? Ты же каждый день с ним встречаться привыкла.
- Что он - муж?
- Смотри, Люда, я вовсе не хочу вас ссорить. Если у тебя там получится, ну, возьмут если, напиши ему письмо, объясни, чтобы он понял: пока занята на съемках, встречаться некогда, кончатся съемки - увидимся.
- Раз вы хотите, напишу.
- Договорились, значит: Игорю напишешь, а мне будешь позванивать по телефону и сообщать, как идут дела. Ни пуха ни пера тебе, поезжай!
- К черту! - храбро выкрикнула Люда и рванулась к дверям, потом, что-то вспомнив, вернулась, влепила мне поцелуй и сказала:
- Большое спасибо. Даже если не возьмут, все равно.
Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я
ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ
С некоторых пор наиболее привлекательным для Гарьки Синюхина местом на стадионе сделался закуток под южными трибунами. Здесь по субботам и воскресеньям собиралась самая разношерстная публика и шел оживленный обмен марками, почтовыми открытками, монетами, значками, бутылочными этикетками, пакетиками из-под безопасных бритв. Большинство коллекционеров были ребята, но попадался и взрослый народ.
Кто, как и когда устанавливал неписаные законы обмена, сказать трудно, но скоро Гарька усвоил, что за такой значок дают один, а за такой - два, а за этакий - и все пять штук. Пока он входил во вкус обменных операций, его не интересовали сами значки - спортивные, или гербы городов, или военные - все равно! Просто Гарьке хотелось наменять возможно больше, и он приходил в радостное возбуждение, когда, принеся на стадион десять значков, уносил полсотни. Изворотливый, хитрый, он без труда выработал особую тактику обмена. Выбрав мальчонку поменьше, Гарька подходил к нему и придушенным шепотом, опасливо косясь по сторонам, выговаривал:
- Есть олимпийский. Только не ори... - После такого предупреждения отводил жертву в сторону и, чуть приоткрыв ладонь, показывал "ценность". Таинственный шепоток, опасливый взгляд действовали гипнотизирующе, и в трех случаях из пяти мальчонка выворачивал карманы, отдавая за обычную двадцатикопеечную железку и три, а то и пять значков. Благодаря такой методике, нахальству и настойчивости "богатство" Синюхина росло необыкновенно быстро.
Так продолжалось довольно долго. И Гарька был вполне счастлив: начав с десятка металлических кружочков и прямоугольников, он за какой-то месяц стал обладателем нескольких туго набитых значками коробок из-под монпансье. Гарьке казалось, что он ведет дело ловко и как никто хитро.
Обрабатывая очередного второклассника, Синюхин не заметил, что за его действиями внимательно наблюдает какой-то незнакомый верзила-парень. Довольный, что за "Отличника текстильной промышленности" ему удалось выторговать три значка с изображением диких зверей, Гарька пошел к выходу, но тут его окликнули.
- Ты хоть понимаешь, что делаешь? - спросил верзила.
- Что? Все меняются и я...
- Все-то все... Но ты меняешь значок "Отличника текстильной промышленности", это - государственный знак! Наградной! И такие знаки не подлежат реализации, то есть продаже, равно как и обмену. Подобные действия караются законом. - Парень говорил уверенно, и Гарька струхнул. Первая мысль была - бежать, но он не успел привести ее в исполнение.
- А ну покажи, что у тебя еще есть? - потребовал парень.
Они отошли в сторонку, и Синюхин раскрыл перед незнакомцем свои коробки. Тот быстро перебирал, словно просеивал, значки между пальцами, что-то мычал при этом и вдруг предложил:
- Пятерку за все хочешь?
- Какую пятерку? - не сразу сообразив, что речь идет о деньгах, удивился Гарька. До сих пор ему просто не приходило в голову продавать значки. Но он быстро сориентировался в обстановке и начал торговаться: Так если даже по гривеннику за штуку считать, тут и то больше будет, а есть значки и дороже...
- Дороже?! Сколько ты за них отдал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89