С этим жестоко боролись. Отец достал где-то или сам изобрел рецепт "лекарства" от этой болезни: спиртовой настой из уксуса, перца, горчицы и других специй. Пальцы мои один за другим окунали в рюмку с этой гадостью. Не помогло. Очень скоро я догадался, что достаточно вымыть или хотя бы вытереть о штанину пальцы - и они снова "готовы к употреблению".
И вот - дочь моя тоже грызет ногти. Давно уже. Бьемся, отучаем ее - не помогает.
Когда она это проделывает - неизвестно. На глазах у нас не кусает. Но ногти у нее обгрызены по самые лунки.
На днях я ее сильно пробрал и говорю:
- Когда ты это делаешь? В кровати, что ли?
- Да, - говорит, - под одеялом.
Вчера утром, разглядывая свои ногти, она совершенно серьезно сказала матери:
- Хорошо, что я на ногах не грызу ногти. Хоть там у меня подарочки остались!..
* * *
Дала слово, что грызть ногти не будет, что будет следить за собой (то есть, не слово, конечно, а просто обещание). Я долго говорил ей, как это некрасиво, когда у девочки такие огрызки на пальцах. На следующий день осмотрел ее руки.
- Что такое?! Опять кусала?!!
- Нечаянно. Сама не заметила...
Вчера опять осмотрел пальцы. И она - уже с искренним отчаянием:
- Не растут почему-то! А я не грыжу.
17.10.60.
После обеда ходили втроем на прогулку. Пешком дошли до диетического магазина на Невском. Мама пошла в магазин, а мы ждали ее в сквере у Казанского собора.
Очень ей понравилась электрическая реклама - зажигающиеся на небе буквы. Сидели и читали: "Покупайте подарки в Ювелирторге", "Храните деньги в сберкассе", "Не давайте детям играть с огнем".
Разглядывала зеленого Кутузова и расспрашивала о нем:
- Он хороший?
- Да, он был хороший.
- Он детей любил?
- Да. У него была внучка Катенька, он ее очень любил.
- А других детей любил?
- И других - тоже.
- А меня он тоже любил бы?
- Думаю, что и тебя любил бы.
Потом встретили маму и пошли по каналу домой.
18.10.60.
Ездил вчера с Машуткой в "Советский писатель". На лестнице в Доме книги встретили дядю Леню Рахманова, он уговорил нас зайти к ним, согласившись подождать нас...
В издательстве Машку встретили не хуже, чем другие мои произведения, пожалуй, даже лучше.
Кто-то спросил, сколько ей лет. Меня рядом не было.
- Три, кажется, - ответила Машка.
Пришел веселый седеющий дядя, А.Н.Узилевский, заместитель директора издательства.
- А-а, девочка, здравствуй! Ты у нас работать хочешь?
- Хочу.
- Ну, будешь работать. Вот тебе стол, вот карандаш, вот бумага.
Пока я разговаривал с Кузьмичовым и другими, Машка успела нарисовать красным и синим карандашом девочку, у которой ноги растут прямо из головы, и еще кого-то.
Рахманов ждал нас на площадке второго этажа. Там - зеркало. И вдруг я вспомнил себя в этом зеркале - семнадцатилетнего, когда мы с Гришей Белых впервые появились в этом доме. Как смущались мы оба. Как я краснел, разговаривая с главным бухгалтером ГИЗа Лихницким. Он, помню, даже спросил: "У вас что, больное сердце"? - "Нет". - "А почему же вы так краснеете?"
Да, не в отца пошла наша Маша.
У Рахмановых сидели минут пятнадцать.
Дома были около четырех. На Марсовом поле успели набрать полные карманы снежной ягоды.
ТЕТРАДЬ ДЕВЯТАЯ
4 ГОДА 2 МЕСЯЦА
22.10.60.
Вчера вечером читал ей "Золушку". Слушает не очень внимательно: отвлекают картинки - нарядные, почти слащавые красавицы и красавцы.
Долго после этого не могла уснуть. Лежала, вертелась, ждала и звала мать. А когда Элико легла рядом, - тоже не сразу заснула...
Лежит, бормочет что-то. А на часах уже половина первого.
- Пажи...
- Спи, пожалуйста, Маша!
- Пажи...
- Что такое? Что ты там бормочешь?
- Есть такие мальчики. Их называют пажи. Мне папа сказал.
- Да, есть такие мальчики. Были. Ну и что?
- Нет, ничего, я просто хотела тебя проверить: ты знаешь или нет?
* * *
Была у меня переводчица из Праги - Ева Долейшова, молодая женщина, мать семилетнего мальчика Иванека.
Машка вернулась с прогулки в четвертом часу. С некоторым удивлением прислушивалась она к незнакомому акценту гостьи. То, что вокруг нее не совсем правильно говорят по-русски, к этому она уже привыкла. Но тут язык ломали как-то по-особенному. Чтобы понять некоторые вопросы, ей приходилось морщить носик.
Больше всего она удивилась, когда гостья, прощаясь и протягивая ей руку, сказала:
- Ну, здравствуй!..
- До свиданья, - ответила все-таки Машка.
24.10.60.
Ездили в Пушкин - показывать бабушке дворцы и парки.
В Пушкине нас встретила зима. Уже глубокий снег. И чистый морозный воздух.
День какой-то чеканно золотой. В садах и парках лежит снег, а многие деревья еще зеленые. И - солнце. И какой-то особенный блеск шпилей и куполов.
Когда входили во дворец, Машка спросила:
- А принцесса где здесь?
Обратно шли мимо лицея, мимо памятника Пушкину, мимо китаевской дачи. Машка уже устала, ни о чем слушать не хотела, только на беготню и на игру в снежки ее хватало.
* * *
Вчера подарил ей коробку с буквами (которые сам когда-то вырезал из черной и темно-зеленой бумаги). Сегодня, не успела отзавтракать, как уже коробка на столе, буквы рассыпаны по клеенке ("Ой, папа, папа, я нечаянно молоко пролила и буквы запачкала!" - "Ничего, доча"). Складывает с моей помощью слова: "Маша", "мама", "слон", "юбка"...
Теперь не остановишь ее.
* * *
Вчера за обедом у тети Ляли кто-то пересказал фельетон, слышанный по радио, - о том, как приезжий человек слышит в магазине:
- Дайте, пожалуйста, хороший лимон. Мне для больного.
И другой - для больного. И третий...
И приезжий думает: "Наверно, в Ленинграде эпидемия".
Мама сказала:
- А я всегда говорю: "Дайте, пожалуйста, виноград для моей дочки Маши".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93