Оставалось оживить это мертвое знание.
Джек дошел до главы о специфических инфекциях, когда позвонила Морин. Она сказала, что замороженные микротомные срезы готовы. Степлтон немедленно спустился в лабораторию, чтобы забрать готовые препараты. Принеся их в кабинет, он поставил на середину стола микроскоп.
Срезы были рассортированы по органам, и вначале Джек положил на предметный столик микроскопа стеклышки с препаратами легочной ткани. В легких был виден только отек, бактерий Джек там не увидел.
Затем настала очередь препаратов сердца — ткань также была отечна. Налицо признаки воспаления, а между волокнами сердечной мышцы имелось большое количество жидкости.
Перейдя к большему увеличению, Джек сразу же обнаружил первичную патологию. Клетки, выстилающие мелкие ветви коронарных артерий, питающих сердечную мышцу, оказались сильно поврежденными. В результате эти ветви оказались забитыми скоплениями разрушенных клеток, что послужило причиной множественных мелких инфарктов.
В крови самого Джека вовсю разгулялся адреналин. Волнуясь от предвкушения предстоящего открытия, Степлтон положил под объектив микроскопа срез легочной ткани. При большом увеличении он снова увидел ту же патологию мелких кровеносных сосудов, которая была незаметна при рассмотрении под меньшим увеличением.
Джек решил посмотреть срезы селезенки. Поправив фокус, он убедился, что и там превалирует та же патология. Это была очень важная находка — она сразу позволяла предположить верный диагноз.
Оторвавшись от микроскопа, Джек стремглав бросился в микробиологическую лабораторию, к Агнес Финн. Он не без труда нашел ее в одном из боксов.
— Присмотритесь к культурам тканей Лагенторпа, — едва переведя дыхание, заговорил Джек. — У меня есть новая информация, которая, не сомневаюсь, вас очень заинтересует.
Взгляд Агнес за толстыми стеклами очков стал серьезным.
— Это — болезнь эндотелия, — взволнованно продолжал Джек. — У пациента было острое инфекционное заболевание, причиной которого явились не бактерии. Поэтому их не обнаружили ни в культурах, ни в легких. Бактерий там просто нет. У больного также отмечалась сыпь на подошвах и ладонях. Плюс к этому хирурги заподозрили у него аппендицит. Догадываетесь почему?
— Из-за болезненности мышц передней брюшной стенки, — ответила Агнес.
— Вот именно, — обрадовался Джек. — Так о чем здесь можно думать?
— О риккетсиях, — сразу же догадалась Агнес Финн.
— Браво! — возбужденно подытожил дискуссию Джек. — Это старая добрая пятнистая лихорадка Скалистых гор. Мы можем ее подтвердить?
— Это так же трудно, как подтвердить туляремию. Нам придется посылать культуры в другую лабораторию. Существует техника прямой иммунофлюоресценции, но мы не располагаем необходимыми реактивами. Я знаю, где находится нужная лаборатория, мы уже посылали туда культуры во время вспышки лихорадки Скалистых гор в Бронксе в восемьдесят седьмом году.
— Пошлите пробы туда немедленно, — умоляюще произнес Джек. — Скажите им, что результат нам нужен срочно.
— Будет сделано, — ответила Агнес.
— Вы — прелесть! — воскликнул Джек.
Он направился к двери, но Агнес окликнула его у самого порога. Степлтон остановился.
— Мне бы очень хотелось, — проговорила Финн, — чтобы о результате вы незамедлительно оповестили и нас. Риккетсии очень опасны для персонала лабораторий. Выброшенные в воздух, они очень заразны. Это хуже, чем туляремия.
— Вы могли бы не напоминать мне об этом. Я обязательно оповещу вас, но будьте осторожны, — сказал на прощание Джек.
Глава 17
ПЯТНИЦА, 12 ЧАСОВ 15 МИНУТ, 22 МАРТА 1996 ГОДА
Элен Робинсон последний раз провела щеткой по волосам. После телефонного разговора со своим главным контрагентом в штаб-квартире Национального совета здравоохранения Элен пришла в необычайное волнение. Ей надо немедленно увидеться с Робертом Баркером — ему, без сомнения, понравится новость, которую она сообщит.
Отступив от зеркала на пару шагов, Элен подвергла себя последнему осмотру, осталась довольна своей внешностью и, закрыв дверцу шкафа, торопливо вышла из кабинета.
Обычно Элен вваливалась в кабинет Роберта без предупреждения, но такую информацию лучше было сообщить, соблюдая необходимые формальности. Элен попросила секретаршу справиться, сможет ли мистер Баркер принять Элен Робинсон. Положив трубку, секретарша сообщила, что мистер Баркер в данный момент свободен, что нисколько не удивило Элен.
Весь последний год Элен старательно обрабатывала Роберта. Игра стоила свеч — Роберт реально претендовал на место президента компании. Заметив похотливость Роберта, Элен принялась расчетливо разжигать его воображение. Это было нетрудно, хотя женщина сознавала, что ступила на скользкую почву. Надо было дать шефу надежду, но не доводить дело до той точки, когда придется оскорбить его отказом — физически Баркер был почти отвратителен Элен.
Целью Робинсон было воспользоваться возможным возвышением Роберта — она метила на место исполнительного директора и не видела никаких препятствий к тому, чтобы занять эту должность, кроме своей очевидной молодости. Доводя до кондиции Роберта, Элен надеялась превратить этот недостаток в достоинство.
— А-а, Элен, моя дорогая, — проворковал Роберт, когда она со смущенным видом проскользнула в его кабинет. Баркер вскочил на ноги и предупредительно прикрыл дверь за вошедшей.
Элен, как обычно, устроилась, положив ногу на ногу и повыше поддернув юбку, на ручке кресла напротив стола шефа. Фотография жены Баркера — тоже как обычно — лежала на столе изображением вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146