Секретарша сделала знак рукой, что поняла ее: как обычно, она с кем-то говорила по телефону.
Маша обедала с Валерией Мэддокс, коллегой по психиатрии. Маша преклонялась перед этой женщиной. Их кабинеты находились в одном здании, но эти женщины были не просто коллегами, а хорошими подругами.
– Голодная? – спросила Маша, когда Валерия открыла дверь.
– Как зверь, – выдохнула Валерия.
Валерии было далеко за пятьдесят, и ее внешность соответствовала возрасту. Она курила уже много лет, и морщины веером расходились от ее губ – обычно дети на рисунках так изображают лучи солнца.
Они спустились на лифте и пошли в здание больницы. В столовой им удалось найти свободный столик в углу, где никто не мог помешать им спокойно поговорить.
– Спасибо, что ты нашла время пообедать со мной, – сказала Маша. – Мне нужно поговорить с тобой о Викторе-младшем.
Валерия подбадривающе улыбнулась.
– Ты мне так помогла тогда, когда упал его показатель интеллектуального развития, – продолжала Маша. – Последнее время он меня волнует. Но что я могу сказать? Ведь я его мать. Я даже не могу сохранить видимость объективности ни в чем, что касается его.
– А в чем проблема?
– Я даже не уверена, есть ли проблема. Это не связано с чем-то одним, конкретным. Посмотри эти тесты.
Маша передала Валерии папку. Та внимательно просмотрела результаты.
– Не вижу ничего необычного, – сказала она. – Интересна эта кривая ценностей, но в остальном здесь ничто не вызывает беспокойства.
Маша чувствовала, что Валерия была права. Она стала объяснять. Прогулы, подделка объяснительных записок, драки в школе.
– Похоже, у Виктора-младшего много резервов, – улыбнулась Валерия. – Напомни, сколько ему лет?
– Десять. Меня также волнует то, что у него, похоже, только один друг его возраста, Ричи Блейкмор, и я еще ни разу не видела его.
– Он приводит этого мальчика домой?
– Никогда.
– Может, тебе стоит поболтать с миссис Блейкмор? Поинтересуйся у нее, насколько они близки.
– Да, наверное, это стоит сделать.
– Я бы с удовольствием поговорила с Виктором-младшим, если, конечно, он не будет против.
– Мне бы этого очень хотелось. Я действительно считаю, что не могу быть достаточно объективной, чтобы оценить его состояние. Я просто в ужас прихожу от мысли, что прямо у меня под носом в нем развиваются пороки личности.
У лифта они расстались. Маша поблагодарила Валерию за ее готовность побеседовать с сыном. Она пообещала позвонить секретарю Валерии, чтобы договориться о встрече.
– Звонил ваш муж, – сказала Джин, когда Маша вернулась к себе. – Он просил, чтобы вы обязательно перезвонили.
– Что-нибудь случилось?
– Не думаю. Он ничего не сказал, но, во всяком случае, мне не показалось, что он расстроен.
Маша забрала бумаги и вошла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Проглядывая почту, она набрала номер Виктора. Коллин перевела звонок в лабораторию, и Виктор взял трубку.
– Что произошло? – спросила Маша. Виктор не часто звонил ей на работу.
– Все как обычно.
– У тебя уставший голос, – сказала Маша. Она хотела сказать «странный голос». Он говорил ровно, без модуляций, как человек, только что испытавший приступ гнева и теперь пытающийся успокоиться.
– В эти дни у нас много сюрпризов. – Виктор не стал вдаваться в объяснения. – Я звоню сказать, что Виктор-младший и Филип дома.
– Что-нибудь не так?
– Нет. Все нормально. Я сегодня работаю допоздна, так что вы ужинайте без меня. Да, кстати, с шести вечера до шести утра дом будет находиться под наблюдением сотрудников безопасности.
– А то, что ты допоздна будешь работать, как-то связано с угрозами?
– Может быть. Я все объясню дома.
Маша повесила трубку, но ее рука осталась на телефоне. Опять она испытала это неприятное чувство: Виктор что-то от нее скрывает, что-то, о чем она должна знать. Почему он не хочет ей рассказать? Все сильнее она ощущала свое одиночество.
~~
Когда Виктор оставался вечером в лаборатории один, там царила необычайная атмосфера спокойствия. Полная тишина, если не считать шума, возникавшего, когда он случайно задевал какой-нибудь прибор. В восемь тридцать Виктор был единственным человеком, оставшимся в лаборатории. Отделенный от комнаты животных несколькими дверьми, он не слышал, как они метались в своих клетках, как вертели свои колеса.
Виктор сидел, склонившись над полосками пленки с темными горизонтальными полосами. Каждая полоса представляла секцию молекулы ДНК, рассеченной в определенной точке. Виктор сравнивал расшифровки последовательности ДНК Дэвида. Одна из них была сделана, еще когда мальчик был жив, другая представляла структуру ДНК клеток раковой опухоли. Его поразило то, что расшифровки не совпадали полностью. Сначала Виктор заподозрил, что доктор Шриак перепутал образцы и дал ему чужие ткани. Но тогда было непонятно несомненное сходство, потому что, несмотря на различия между расшифровками, у них было очень много общего.
Выделив с помощью компьютера сходства и различия, Виктор понял, что молекулы ДНК различались только в одной части.
Еще больше запутывало дело то, что образец, который Виктор передал Роберту, содержал не только клетки опухоли, но и здоровые клетки. Всегда тщательно выполнявший любое задание, Роберт расшифровал последовательности ДНК обоих участков ткани. Сравнив ДНК здоровых тканей печени с предыдущими результатами, Виктор убедился, что они полностью совпадали.
Обнаружить раковые изменения в ДНК – это была необычная находка. Виктор не знал, радоваться ли возможности важного научного открытия или опасаться, что он обнаружит что-то еще, что он либо не сможет, либо не захочет объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93