– Но… – начала я.
– Мне надоело слушать его лекции, и я заявила ему: «Ларри, поступайте, как я: старайтесь получить все, что можно получить, и примиритесь с этим. Тогда вам нечего будет беспокоиться».
Я сидела неподвижно, затаив дыхание. Минута показалась мне вечностью. Наконец я сказала:
– Но ведь вы же не хворали ни одной из этих болезней, Клэр?
– У кого их нет, – ответила она. Снова наступила пауза.
– Но вы же знаете, – заметила я, – что некоторые из них опасны.
– Разумеется, – беспечным тоном ответила она. – Есть, например, одна, от которой проваливается нос и выпадают волосы, но со мной ничего подобного не случится.
– Но есть еще другая болезнь, – намекнула я, – и гораздо более распространенная.
И так как она не подхватила намека, я продолжала:
– А между тем она гораздо серьезнее, чем это думают обычно.
Она пожала плечами.
– Что же поделаешь. Мужчины неизбежно награждают нас чем-нибудь; это входит в игру. Так стоит ли терзаться?
Наступило долгое молчание. Мне нужно было время, чтобы сообразить, как действовать дальше. Мне хотелось так много выведать от нее и при этом нужно было так много скрыть!
– Я не хочу докучать вам, Клэр, – начала я, наконец, – но это, право, имеет очень серьезное значение для вас. Видите ли, я тоже кое-что читала об этом. Медицина сделала новые открытия. Раньше думали, что это лишь местное заболевание, вроде насморка, но теперь оказывается, что это болезнь крови и что она может вызвать очень тяжкие последствия. Большинство хирургических операций, которым подвергаются женщины, обусловлено этой причиной.
– Может быть, и так, – сказала она тем же равнодушным тоном. – Меня тоже оперировали два раза. Но все это теперь давно забыто.
– Однако вы не можете быть уверены, что дело на этом и кончится, – настаивала я. – Люди часто думают, что вылечились от гонорреи, когда на самом деле болезнь только притаилась и может в любое время снова дать вспышку.
– Да, я знаю. Это одно из тех сведений, которое Ларри принес мне вместе со своей любовью.
– Болезнь может проникнуть в суставы и вызвать ревматизм; она бывает причиной невралгии и сердечных болезней и двух третей всех случаев слепоты новорожденных детей…
Клэр вдруг расхохоталась:
– Ну, об этом пусть беспокоится Сильвия Кассельмен!
– О! О! – прошептала я, теряя самообладание.
– В чем дело? – спросила она, и в голосе ее прозвучала жесткая нота.
– Вы говорите это серьезно?
– Что миссис Дуглас ван Тьювер придется кое-чем заплатить мне за то зло, которое она причинила мне? Ну, так что же?
И Клэр разгорячилась, как это случалось с ней всякий раз, лишь только разговор касался ее соперницы.
– Почему она не может рисковать тем же, чем рискуем мы? Почему я должна страдать от этого, а она нет?
Я напрягала все силы, чтобы сохранить спокойствие, и после минутной паузы заметила:
– Разве можно желать этого кому-нибудь, Клэр? Девушку надо было предупредить…
– Предупредить? Й вы воображаете, что она выпустила бы свою великолепную добычу?
– Может быть. Ведь вы не знаете. Во всяком случае, она понимала бы тогда, на что идет…
Наступило долгое молчание. Я была так потрясена, что с трудом подыскивала подходящие слова.
– Я и сама подумывала о том, чтобы предупредить ее, – мрачно сказала Клэр. – По крайней мере, вышел бы маленький скандал. Помните, когда они выходили из церкви? Вы же сами удержали меня.
– Тогда было уже поздно, – услышала я свой собственный голос.
– Что же, – воскликнула она, вновь приходя в возбуждение. – Теперь пришел черед миссис Сильвии. Посмотрим, может ли такая знатная дама заразиться моей болезнью!
Я не могла больше сдерживаться.
– Клэр, это бесчеловечно.
Она взяла пуховку и начала с особой тщательностью пудрить лицо.
– Я все понимаю, – сказала она, и я увидела в зеркале, как сверкают ее глаза. – Вам не удастся одурачить меня. Вы старались быть ласковой, но я знаю, что в глубине души вы презираете меня. Вы думаете, что я не лучше всякой уличной женщины. Что же, прекрасно, я отвечу вам от лица всех подобных женщин: этим мы доказываем, что и мы тоже люди. Нас выбрасывают вон, но, как видите, мы возвращаемся обратно.
– Дорогая моя, – сказала я, – вы не понимаете, о чем говорите. Неужели вы могли бы так злорадствовать, зная, что расплачиваться за все это будет ни в чем не повинный маленький ребенок?
– Их ребенок! Конечно, будет очень печально, если с маленьким принцем приключится такая неприятность. Но, признаюсь вам откровенно, я все время думала об этом.
Я не знала в точности, что может случиться и как, да никто, по-моему, не может знать этого. Если доктора уверяют обратное, то они попросту водят нас за нос. Но я знала, что Дуглас прогнил, а значит, и дети у него могут быть гнилые, и все они будут страдать от этого. Вот одна из причин, которая удержала меня от того, чтобы вмешаться и разоблачить его.
Я совсем потеряла способность говорить, и Клэр, глядя на меня, расхохоталась.
– У вас такой вид, словно вы ничего не знали. Разве вы не поняли, когда я сказала вам об этом тогда?
– Вы сказали мне тогда?
– Вы, кажется, действительно не поняли. Я часто говорю по-французски, когда волнуюсь. У нас есть поговорка о свадебном подарке, который любовница кладет в корзину невесты. Кажется, достаточно прозрачно, разве нет?
– Да, произнесла я упавшим голосом, а Клэр, окинув меня пытливым взглядом, продолжала:
– Вы считаете меня мстительной, не так ли? Что же, я и сама упрекала себя в этом и старалась побороть в себе это чувство, но приходит время, когда начинаешь желать, чтобы люди расплатились за то, что они отняли у тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76