А тут сразу два новых лица!
Это звучало недурно в устах человека, которого только что оторвали от сна. Я постаралась ответить ему в тон:
– Мистер Перрин, миссис ван Тьювер писала мне, что вы недолюбливаете доморощенных врачей. Но, быть может, вы не будете протестовать, если я выступлю в качестве повивальной бабки? У меня было трое детей, и я не раз помогала другим производить на свет младенцев.
– Отлично, – улыбнулся он. – Будем считать, что вы дипломированная акушерка. В чем же дело?
– Я хотела спросить вас насчет глаз ребенка. Чтобы предотвратить возможность заражения, рекомендуется впускать несколько капель раствора ляписа.
Я ждала ответа.
– В этом случае не было никаких признаков заражения, – сказал он наконец.
– Очень возможно. Но ведь не нужно ждать, чтобы они появились. Вы не приняли этой предосторожности?
– Нет, миссис Аббот.
– У вас есть, конечно, раствор ляписа?
– Снова наступила пауза.
– Нет, боюсь, что нет.
Я невольно нахмурилась, будучи не в силах скрыть свое беспокойство.
– Доктор Перрин! – воскликнула я. – Вас приглашают, чтобы оказать помощь роженице, а вы забываете о такой необходимой вещи!
Вся любезность маленького человечка мгновенно улетучилась.
– Во-первых, – сказал он, – я должен напомнить вам, что я был приглашен вовсе не для того, чтобы принимать ребенка. На моей обязанности лежало наблюдать за состоянием здоровья миссис ван Тьювер до момента родов.
– Но ведь вы знали, что всегда можно ожидать случайности?
– Да, конечно.
– И не запаслись раствором ляписа?
– Сударыня, – сказал он сухо, – этим средством пользуются только в одном случае.
– Я знаю, – воскликнула я. – Но это необходимая предосторожность, которая применяется во всех родовспомогательных заведениях.
– Позвольте вам заметить, что я сам бывал в таких заведениях и немного знаком с их практикой.
Наступило молчание.
– Вы не возражаете против того, чтобы послать за ляписом? – спросила я наконец.
– Я полагаю, – ответил он с некоторым высокомерием, – что нам не помешает иметь его под рукой.
Я вспомнила о пожилой даме, которая в полном смущении следила за нами.
– Доктор Перрин, – сказала я, – если миссис Тьюис не будет иметь ничего против, я бы хотела поговорить с вами наедине.
Сиделка быстро удалилась, а миниатюрная леди выпрямилась с видом оскорбленного достоинства, но вдруг как-то сжалась и последовала за ней.
Я сообщила маленькому доктору все, что знала. Оправившись от первого впечатления, он заметил, что, к счастью, не видит никаких угрожающих признаков.
– А мне кажется… – возразила я. – Быть может, это только мое воображение, но мне кажется, что веки воспалены.
Я подержала ребенка на руках, пока он осматривал его. Он должен был согласиться, что некоторое основание для беспокойства налицо. Теперь от его профессионального достоинства не осталось и следа.
– Доктор Перрин, – сказала я. – Единственное, что нам остается, – это как можно скорее раздобыть раствор ляписа. К счастью, баркас здесь.
– Нужно немедленно послать его в Ки-Вест, – сказал он.
– А сколько времени это займет?
– Зависит от моря. В хорошую погоду нужно восемь часов для переезда туда и обратно.
Я содрогнулась. За восемь часов ребенок может ослепнуть!
Но нельзя было терять время на сетования.
– Кстати, о докторе Овертоне, – сказала я. – Не находите ли вы, что ему следует приехать?
Я намекнула даже, что мистер ван Тьювер вряд ли остановится перед расходами при таких обстоятельствах. В результате я не только убедила молодого эскулапа отправить доктору Овертону телеграмму, требуя его приезда, но и попросить госпиталь в Атланте прислать с первым поездом ближайшего специалиста по глазным болезням.
Мы пригласили обратно миссис Тьюис, и я смиренно извинилась перед ней за свое вмешательство. Доктор Перрин заявил, что он считает необходимым посоветоваться с доктором Овертоном и еще с другим специалистом.
В глазах тети Варины отразился испуг.
– Что это значит? – воскликнула она. – Что с нашей малюткой?
Я помогла доктору отделаться от всех ее вопросов вежливыми пустяками.
Бедная милая тетя Варина! Бедная старая леди! Сколько покровов и сентиментальных повязок сорвала с ее глаз судьба в эту ночь!
Я с трепетом продолжаю свой рассказ. Всю ночь мы провели над колыбелью ребенка. Через два-три часа маленькие веки настолько воспалились, что сомневаться дальше стало невозможно. Мы прикладывали попеременно то горячие, то холодные примочки, промывали глаза раствором борной и даже, придя в полное отчаяние, прижгли их медным купоросом. Но мы знали, что имеем дело с ядовитым гонококком, и не ждали больших результатов от этих мер. Через несколько часов из глаз начал выделяться гной, и бедный ребенок, не переставая, кричал от боли.
– О, что это? Объясните мне, в чем дело? – воскликнула миссис Тьюис.
Она хотела взять ребенка на руки, и, когда я быстро помешала ей сделать это, старая леди гневно обрушилась па меня.
– Как вы смеете?
– Ребенку нужен полный покой, – сказала я.
– Но я и хочу успокоить его!
И так как я продолжала противиться ее желанию, она разразилась бурей негодования.
– Да какое вы имеете право?
– Миссис Тьюис, – мягко сказала я. – Возможно, что у ребенка очень серьезная заразная болезнь. В этом случае вы сами можете заразиться ею.
На это она ответила истерическим криком:
– Мое бедное сокровище! И вы думаете, что я побоюсь заразиться чем-нибудь от него!
– Вы, может быть, и не боитесь, но мы боимся за вас. Если вы заболеете, нам придется ухаживать за вами, но одного больного больше чем достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76