- задает вопрос полковник после окончания доклада.
- Выпороть бы надо. Черт его знает, как еще отразиться эта расправа над лейтенантом Сабиром. Ну удирал бы и удирал. Они бы сами решили потом, что с ним делать.
- Ладно. Что сделано, то сделано. Будешь свою вину исправлять, пойдешь советником в батальон.
- Это что, повышаем его? - изумился Филипенко.
- Нет. Они сами попросили. Мансура ставят командиром, а его ему в помощники. А что бы не было осложнений, мы не будем поощрять его за этот бой.
- Но это все равно поощрение, - не унимался майор. - И потом, как мы будем выглядеть, если они его наградят.
- Это их дело. Идите лейтенант, принимайте батальон. По нашим меркам вы воевали отлично.
- Есть.
Мансур уже старший лейтенант и первый орден гордо сияет на груди.
- Ну как?
- Отлично. Прибыл к тебе в помощники.
- Это потом. Знаешь, меня сам военный министр принимал. Звездочку и орден там же дали. И газеты уже во... Смотри.
Мансур с какой-то женщиной улыбался объективу.
- А это кто?
- Гамиля, дочь командующего.
- Ого. Далеко пойдешь.
- Ну да, это фото. На самом деле, она меня терпеть не может.
- Обидел ее?
- Конечно нет. Характер дурной. Подумаешь, Кембридж окончила. Теперь форсит. Все не так. Ах, Шекспир, ах Байрон, ах Мерлин, ах, ах... Я ей тоже. Ах Клаузевиц, ах Гудариан, ах Ромель.
Я засмеялся.
- И что же она.
- А она и говорит: "Кстати, лейтенант, а вы знаете, что Клаузевиц был очень грамотным человеком, он часто цитировал Лукулла и Аристотеля, а фельдмаршал Ромель имел превосходную библиотеку, хоть и считался одним технарем". Ну ладно, если я об Аристотеле еще слышал, вроде филосов был, а вот Лукулл меня доканал.
- Но ты должен себя показать мужчиной.
- Это она показала себя женщиной, повернулась и ушла.
Мы еще поболтали и перешли к делам.
- Русские, тебя зовут Александр. Так?
- Да, это мое имя.
- Я тебя тоже буду звать так. Ты не против?
- Зови.
- Давай, Александр, принимай батальон. Сейчас он переформируется в Джали. Делай с ним, что хочешь, а я поеду в Каир. меня генерал вызывает.
- Поезжай Мансур, все будет хорошо.
Мне пришлось сколачивать батальон из старослужащих и нового пополнения. Мансур как укатил в Каир ,так в течении двух недель и не появлялся. За это время пришлось один раз сцепиться с израильской разведкой, когда несколько легких танков прорвалось к границе нашего лагеря. Я пинками выкидывал египтян из палаток, чтобы они заняли свои боевые места в машинах. Если бы не русские добровольцы, не знаю, что бы с нами было. Один израильский танк был подбит, остальные удрали.
Масур появился свежий, довольный и долго хлопал меня по плечу.
- У вас, говорят, была потасовка.
- Да подрались немного с разведкой.
- А я только среди недели хотел выехать к вам, как вызывает меня командующий и говорит: "Это ваш батальон вчера вступил в схватку с противником под Джали?". Ну я догадался, что это вы, так как других-то там нет, говорю: "Так точно". "За отличную выучку ваших солдат, за эту маленькую победу, награждаю вас медалью..." Я только рот разинул. Смотри, видишь... Я уже в дивизии считаюсь самым боевым офицером.
- Поздравляю. Хочу тебе сказать правду, я чуть троих твоих солдат не расстрелял за трусость.
- Так чего не расстрелял?
- Тебя ждал. Твоего решения. К тому же, может не стоит этого делать, отдать их в военную прокуратуру и все.
- Я знаю сам, что с ними делать. А ну, строй батальон.
Батальон жарился на солнце. Мансур выступил с краткой речью.
- Господа офицеры, солдаты. Трое наших единоверцев, нарушили заветы Аллаха, отказавшись ради сохранения своей ничтожной жизни, бороться против вероломных и ненавистных нам иудеев. Те захватили наши земли, сожгли наши дома, уничтожили наших соплеменников, а эти трое, вместо того чтобы бороться против них, помогали топтать нашу великую нацию. Нет им пощады. Именем Аллаха, как ваш командир я приказываю расстрелять их перед вами.
Трое измученных феллахов, одетых в военную форму, стояли связанные за нашими спинами, совсем не соображая о чем говорит Мансур, а тот продолжал:
- Господин лейтенант, командуйте взводом.
Вышел первый взвод и нестройным залпом повалил несчастных на землю. Лейтенант для верности выпустил в каждого из лежащих по пуле из нагана.
- Разойдись! - скомандовал Мансур.
Распаренные на солнце войска понуро разбрелись по своим местам.
- Тебе ни чего не будет, за этот расстрел?
- Мне? - удивился он. - А что может быть? Я считаю, что должна быть жесткая рука, чтобы всегда был порядок. Вспомни, ты расстрелял танк Сабира, когда тот удирал из боя, остальные как шелковые пошли сражаться и умирать. Вот это я считаю и есть дисциплина.
- Там в штаб пришла шифровка. Нас вызывают в штаб дивизии, - решил я прервать идиллию о сильной руке.
- Сейчас? Поехали.
В штабе дивизии, на мое удивление советником сидел Филипенко.
- Где вы, мать вашу, так долго болтались? Генерал чуть не заснул, дожидаясь вас.
- Мы наводили порядок, - скромно подал я голос.
- Порядки надо наводить в свободное от операций время, - вразумительно объяснил майор. - Идите вас ждет генерал.
Генерал ласково встретил нас. Он по европейки пожал каждому руку.
- Мансур, поздравляю с получением медали. Как Лола? Ты видел ее в Каире?
- Она уехала, господин генерал, в Александрию.
- Жаль, очень жаль. А Гамиля все шипит, как змея?
- Еще хуже, - Мансур засмеялся. - Так отбрила Магди при всем иностранном корпусе, что тот умчался с вечера.
- Это она может. Вернемся к нашим делам, господа. Господин майор, обратился он к Филипенко, - разъясните боевую задачу батальону.
- Итак, - начал майор, - по данным разведки, вот здесь сосредоточился битый уже нами танковый корпус противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46