- Неправда! - бросилась к нему Василинка. - Откуда ты знаешь?
- В газете написано. Учитель нам читал...
Между высоких сугробов была протоптана тропинка: не она одна, Василинка, торопилась в школу, чтобы узнать обо всем.
Сжав за спиной руки, учитель взволнованно ходил по классу.
Заходили один за другим люди. На столе лежала развернутая газета. Знакомый портрет вождя в черной траурной рамке.
Значит, правда...
Словно издалека доносятся слова учителя:
- Пойдем, товарищи, завтра все вместе в местечко на траурный митинг...
Если бы кто мог тогда глянуть сверху на дороги, которые сходились со всех сторон в местечко, так подумал бы, - стремительно текут невидимые реки. Из Заболотья и Задвинья, из Криниц и Равченок, из Березовой Рощи - отовсюду шли люди. Шли взрослые и старики, молодежь и подростки. Шли сосредоточенные, молчаливые, - спешили. Несли в своих сердцах маленькую искорку надежды: а может, неправда, а может, сейчас скажут, что Ильич живой...
Небольшой клуб не мог вместить такой огромной толпы. Траурный митинг начался под открытым небом. Мужчины в армяках, кожушках и свитках, закутанные в теплые платки женщины, подростки в отцовских шапках стояли на морозе, который леденил руки и ноги, серебрил ресницы и брови.
С портрета смотрел, как живой, Владимир Ильич. Тяжелыми складками падал с древка красный флаг с черной полосой, неподвижный в сизом морозном воздухе. На мгновение показалось, будто огромная черная тень укрыла занесенные снегом окрестности. Василинка невольно закрыла глаза, а когда открыла, то увидела себя в самой середине толпы, тесно обступившей ее со всех сторон. Рядом с ней в шинели и буденовке стоял отчим.
Громкий голос прорезал морозный воздух.
- Товарищи! - сказал секретарь волостной партячейки, входя на крыльцо.
Все затихло, люди замерли на месте.
- Товарищи! - повторил секретарь, - сегодня вся наша страна провожает в последний путь вождя мировой пролетарской революции - Владимира Ильича Ленина...
Василинка не замечала, как по ее щекам катились слезы и застывали на морозе. А с крыльца-трибуны доносились слова о ленинской мечте дать деревне сто тысяч тракторов. И это обязательно совершит рабочий класс. Так думал Ильич, и так оно будет. Только не опускать руки, надо всеми силами укреплять союз серпа и молота, рабочего и крестьянина. Настанет время, и по всей стране поднимутся фабрики, заводы, электростанции, и в каждой хате загорится лампочка Ильича...
От этих слов светлело в глазах, теплее становилось на душе. Люди стояли плечом к плечу, сердца полнились великой скорбью и горячей любовью. Каждый думал о Ленине. А Василинка вспомнила о том, как Василий рассказывал о прочитанной в газете речи Ленина на третьем Всесоюзном комсомольском съезде. Ильич горячо призывал юношей и девушек учиться. Здесь, на траурном митинге, Василинка шепотом клялась Владимиру Ильичу свято исполнить его заветы.
Внезапно в глубокую тишину ворвался протяжный гудок паровоза на железнодорожной станции. Пять минут звучал он, оповещая о похоронах Ленина на Красной площади в Москве. Не стыдясь слез, люди плакали.
Гудок затих. Митинг продолжался.
- Успокойтесь, товарищи! - сказал секретарь партячейки. - Не надо плакать! Пусть всегда каждый носит в сердце своем образ Владимира Ильича и чувствует большую ответственность за дело, которому отдал свою жизнь Ленин. Ленинская партия поведет нас вперед, к светлой жизни. А сейчас беритесь, товарищи, за работу. Товарищи комсомольцы, идите по деревням, создавайте комсомольские ячейки. Коммунисты, рассказывайте на собраниях об Ильиче, о жизни и делах его, о борьбе за народное счастье. Сознательные крестьяне, вступайте в ряды ленинской партии!
Василинка видела, как после этих слов Василий стал решительно протискиваться к крыльцу.
- Пиши меня! - сказал он секретарю. - Пиши... в партию!
- Пиши и меня!
- И меня! - повторяли за ним люди.
ЗА ЛУЧШЕЙ ДОЛЕЙ
Тоня больная, все кашляет, никак не поправится. А Василинка уже наслужилась по чужим людям в своей деревне и теперь собирается в другую.
- Иди за лучшей долей, мой цветик! - виновато вздохнула мать.
Поднявшись с лавки, Анета трижды перекрестила Василинку на дорогу.
В грусти и печали оставляла Василинка добрую бабушку, маму, Тоню и Михаську. Жаль, что нельзя проститься с отчимом, - пошел на заработки, с Митькой - тот батрачил в Криницах.
Двадцать верст по узенькой тропинке вдоль железнодорожных путей надо идти Василинке. Двоюродная сестра Фруза посоветовала наняться служанкой к нэпману, которому она ежедневно носит молоко. Ей что, сбегает семь верст туда и семь обратно и вернется в теплую хату. Василинка не то чтобы завидует, нет, она радуется за Фрузу. Добрая у нее душа.
Уже в сумерках уставшая Василинка нашла неподалеку от белого красивого собора тот дом, который искала. Дородная чернявая хозяйка в теплой шерстяной кофте со всех сторон оглядела ее.
- Ой, какая же ты тощая! А что ты умеешь делать?
- Она умеет ртом мух ловить, - крикнула девочка в синей матроске и хихикнула.
- Вон муха в рот залетела! - добавил маленький мальчик и спрятался за мамину спину.
Василинка опустила глаза и чуть не заплакала. В Березовой Роще дразнили городской барышней. А тут она словно из другого мира. Деревенская им не ровня.
Ни жать, ни молотить, ни прясть кудель тут не требовалось. Но работы хватит. У хозяев были две шерстечесалки. С утра до вечера у дома толклись люди, привязанные к забору лошади хрупали сено. За день столько насыпят мусора, что только успевай убирать. Того и гляди, милиционер оштрафует. Хозяева приказали чисто подметать улицу против их дома, а также большой двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39