. – Да я же тоже этого хочу! – чуть ли не прорычал я.– Это не одно и то же, – улыбнулась Яна, – ты ужасно глупый…– Ну, извини, – сказал я и уже во второй раз за этот вечер встал с постели.Пожалуй, стоило оставить сигареты, спички и пепельницу возле себя. По крайней мере до тех пор, пока это создание не уснет. Создание, однако, и не собиралось спать.– Расскажи что-нибудь, – попросила она, погладив меня по щеке.– Например, сказку?– Например.– Жил-был один тип, – начал я саркастически, – которому не давала житья милиция, подозревая в убийстве…– Это не то, – сказала Яна, – ты обещал сказку, а эту болтовню я слушать не желаю…– Хорошо, тогда по-другому, – сказал я, – стояла избушка в Черном лесу!– А дальше?– Ив этой избушке в Черном лесу, на серебряном лужку варила кашку мышка по прозвищу «норушка».Яна, которая сидела на постели скрестив ноги, захлопала в ладоши:– Ну, и что было потом?– Не перебивай меня, пожалуйста… мышка варила кашку и тому ее давала из своих детишек-шалунишек, кого сочла достойным, но все равно всем не хватило, поскольку мышиное семейство было большим и…Сказка успешно продвигалась, и я изо всех сил старался ее усовершенствовать…Яна исчезла, не оставив никаких следов, ничего не забыв. Во сколько же она ушла?Я не имел ни малейшего понятия. Когда я выгонял ее, °на не хотела уходить. И я вспомнил, что действительно самым грубым образом выгонял ее. Другая на ее месте обиделась бы и ушла. Когда же все-таки Яна исчезла?Я уснул на середине. «Люблю, ты вел себя хорошо. Позвони».Мне вспомнились Гедины упреки. Она была права. Я Действительно запустил это дело, а вдруг…Я стал жарить яичницу. Сегодня пятница, без четверти восемь. Подозреваемый Бичовский – по делу об убийстве Зузанки Черной – жарит яичницу…Прежде всего мне надо позвонить Грешному. В десять нужно быть на радио, я же получил телеграмму от Камила.Я достал записную книжку, в которую вкладывал всякие листочки с телефонами. Здесь была визитная карточка зубного врача, записка Яны и телефоны капитана. Два телефона. Второй из них – домашний. Сейчас, взглянул я на часы, капитан еще мог быть дома.– Это Бичовский, доброе утро. – (Наконец-то!)Там долго молчали. А потом…– Ты думаешь, я бы не узнала тебя по голосу? – тихо засмеялась Яна.Это был шок, испуг, ужас. Трубка выскользнула у меня из руки и упала на ковер. 34 Я все еще тупо разглядывал листочки с телефонными номерами. Янин и капитана Грешного. Три номера, два из которых совпадали. Хотя Грешный в свои сорок выглядел отлично, Яна тем не менее могла быть лишь его дочерью. Я машинально положил трубку на место. И телефон тут же зазвонил.– Слушаю.– Ты почему повесил трубку? – интересовалась Яна. – Я не верила, что ты позвонишь, но…– Что – но? – спросил я.– Я тебя люблю, – быстро проговорила Яна, – мама идет, не сердись.И послышались короткие гудки.На листочке капитана был еще один номер, и я его набрал. Сначала коммутатор, потом добавочный.– Здравствуйте.– А-а, пан Бичовский.– Да, это я. Мне нужно с вами поговорить.– Отлично, – обрадовался капитан.Знали бы вы, товарищ капитан… Я решил все ему рассказать.– Это действительно важно.– Неужели? – спросил капитан. – Поверите ли, и У меня есть кое-что важное. Когда увидимся?– В десять у меня запись на радио, – сказал я, – так что можно в два, заодно пообедаем.– Где? – спросил капитан.– Да хоть в «Ялте», например, – усмехнулся я.– Ха-ха…– Нет, серьезно, и если уж на то пошло, так я вас приглашаю.– Нет, – сказал капитан Грешный, – буду вам признателен, если мы сохраним наши прежние взаимоотношения. Так что лучше в два «У Петра», хорошо?– Хорошо, – согласился я, – значит, «У Петра».И я повесил трубку. Телефон тут же зазвонил, и я сразу догадался, кто это.– Мама пошла по магазинам, – сказала Яна. – Я так рада, что ты позвонил!– Ты сонная. Скандала дома не было? Яна засмеялась.– Еще какой! Папа меня отшлепал, но я…– Что ты? – спросил я.– Я ждала, что ты позвонишь, – сказала Яна, – и ты и вправду позвонил.– Ну конечно, ведь ты же написала на салфетке, – пробурчал я. – Только забыла назвать свою фамилию…– Фамилия у меня ужасно смешная, – сказала Яна. – Ты не поверишь.– Поверю, Грешная.Мне уже давно стало ясно, почему эта девушка столько про меня знает.– Ну конечно, – грустно произнесла Яна, – выходит, нам с тобой больше не о чем разговаривать…В этом вопросе прозвучал не только упрек, но и печаль.– Ты, наверное, удивишься, – усмехнулся я, – но нам с тобой еще очень даже есть о чем поговорить.– Серьезно?– Серьезно, – ответил я.– А когда? – нетерпеливо спросила Яна. – Я сейчас еду на факультет…– В четыре… в четыре ты уже освободишься?– Да, – сказала Яна, – в четыре освобожусь.– Значит, «У Голема», хорошо?– Договорились.В трамвае, идущем к центру, на меня наткнулся Брандейс, наш банджист.– Привет, Честик!– Привет, – отозвался я, – что происходит, скажи на милость, что это за исторический рубеж?Наш ансамбль никогда еще не играл на радио.– Это все Камил, – таинственно объяснил Брандейс. – он договорился с Пилатом. Что мы сыграем несколько народных песен.– Народных? – ужаснулся я.– Да, – сказал Брандейс. – Тех, которые Камил аранжировал, – добавил он, видя мое выражение лица.В рамках фолк и кантри Камил аранжировал «Гельпу» и «Залужицкое поле». Я сжимал футляр со скрипкой, и во мне крепло ощущение, что бояться нечего. Но неужели Пилат? – покрутил я головой. Мы вышли у радиоцентра и поспешили внутрь. Было почти десять. И весь оркестр в сборе. Камил с очень важным видом переходил от одного к другому.– Не психуйте, ребятки, с нами будет петь Пилат, и если… – размечтался он, – если мы сами себе не подгадим, – вернулся он на землю, – то из этого можно сделать настоящий шлягер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49