Да, география стала иной, она превратилась в политическую науку.
В 1885 году англичанин Стенли, бывший репортер Гордона Беннета, когда-то нашедший Ливингстона, ныне сэр Генри Мортон Стенли, основал «Интернациональное африканское общество» для эксплуатации Центральной Африки. В том же году Италия завладела абиссинским городом Массауа, а Германия, Великобритания и Голландия, несмотря на протест Миклухо-Маклая, написанный от имени туземцев, произвели раздел Новой Гвинеи. Сам земной шар, казалось, уменьшился: путь, на который смелому и неутомимому Филеасу Фоггу понадобилось 8о дней, девочка Нелли Блай, репортер нью-йоркской газеты «Солнце», проделала сначала в 70, а затем – в 66 дней!
А мечты? Они воплощались в жизнь, но не так, как о том когда-то думал писатель. Подводные лодки, наследники династии «Наутилусов», уже строились во всех странах, но не для исследований тайн моря или поисков погибших сокровищ, похороненных в пучине океана, а для страшных молчаливых подводных битв. Скоро, наверное, и воздух станет местом сражений, а огненные снаряды, пущенные каким-нибудь новым герром Шульце, полетят в незащищенные города…
Все это иной раз могло казаться писателю подтверждением его пессимизма.
Процесс «Тюрпен – против Верна» слушался при закрытых дверях, и в газеты ничего не просочилось из того, что происходило в судебном зале. Но разве могли парижане ждать другого исхода, чем торжество писателя?
Жюль Верн не знал никого в Париже, но весь Париж знал его.
Так вот каков он! Наконец-то французы могли воочию увидеть Жюля Верна, раньше он был скромен, теперь он стал равнодушным и не скрывался больше в затейливом мираже легенд.
Живой, остроумный бульвардье, завсегдатай больших бульваров, завзятый театрал, парижанин до мозга костей, гражданин «города-светоча» – таким помнили Жюля сверстники юности.
Страстный путешественник, влюбленный в море, отважный «капитан Верн», гражданин земного шара и всей вселенной – таким предстал он глазам Франции в расцвете своей писательской славы.
Советник городского управления, член местной академии, добродушный провинциал и домосед, живая достопримечательность и почетный гражданин пикардийской столицы – таким знали его жители Амьена.
И, однако, Жюль Верн всегда и везде был одинаковым, каким мы и сейчас видим писателя в его произведениях, – путешественник по пространству и времени, поэт науки, страстный борец за свободу всего человечества.
На пороге нового столетия
В 1899 году, в последний год XIX столетия, Жюль Верн получил извещение, что его брат Поль умер в Париже в возрасте семидесяти лет. Вместе с веком уходил последний сверстник старого писателя. Вокруг шумело новое поколение, гремел новый прекрасный и яростный мир, которого он, так далеко заглянувший в будущее, не мог понять.
Это был новый век, идущий на смену девятнадцатому – его веку! Но Жюль Верн не мог увидеть лица этого гиганта: старый путешественник по пространству и времени был слеп.
Слепота давно подкрадывалась к нему. Она отняла у него море, путешествия, далекие прогулки, книги… Теперь она хотела заслонить от него образы нового мира завтрашнего дня.
Каким будет этот тревожный двадцатый век? Неужели и он будет заполнен страшными битвами между трудом и капиталом, уничтожением целых народов, виновных лишь в том, что они обитают не в Америке или Европе, а в Черной Африке, Южной Америке или Океании? Неужели мирным городам будущего, подобным Франсевиллю его мечты, будут угрожать бомбы еще более страшные, чем космические снаряды короля Стального города?
Да, казалось, логика жизни вела по этому пути, а не по дороге без терний и крутых подъемов, о которой когда-то мечтал молодой Жюль Верн. Многим писателям его века, пытавшимся заглянуть в будущее, грядущее представлялось мрачным и тревожным.
Немецкий писатель Курт Лассвиц написал много книг. В нашумевшем романе «На двух планетах» он рассказал о военном столкновении Земли и Марса, в повести «В тумане тысячелетий» повел читателя в глубины юрской эпохи. В книге «Картины будущего», вышедшей в 1879 году, он попытался набросать хотя бы смутные очертания далеких грядущих дней.
Пятьсот лет для нашей цивилизации очень большой срок. Но как скудно воображение немецкого писателя, как неглубоко проникает его взгляд сквозь темную завесу будущего!
Вся земля настолько заселена, что дома приходится делать на столбах, а тротуары – на галереях. Воздухоплавание заменило все виды транспорта. Люди питаются химическими пилюлями. И, наконец, как высшее достижение человеческого гения, изобретен самопишущий телеграф…
Но это только первый шаг в будущее, который делает Курт Лассвиц. Второй шаг – через двадцать столетий, сразу в тридцать девятый век.
Исчезли старые материки и показались из воды новые, особенно у Северного полюса.
Появилась новая арктическая раса.
Дети ежедневно два-три часа подвергаются электризации той части мозга, которая требует развития. В этом заключается народное просвещение.
Каждый по достижении совершеннолетия получает воздушный велосипед с мотором, работающим на жидком кислороде.
Основной способ связи людей – «психокинат» – передача мыслей на расстояние.
Охладив внутренность Земли, люди проложили сквозь земной шар тоннели.
Изобретен диафот – жидкость, которая делает натертое ею тело невидимым.
И все это нагромождение фантастических подробностей служит лишь фоном для банального сюжета: похищенная героиня натерта диафотом, и ее безрезультатно ищут во всех концах и глубоких пещерах земного шара…
Еще более безрадостным представлял себе грядущий век американский писатель Вильям Делиль Гейа в книге «Сто лет спустя», вышедшей в свет в 1881 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91