Он рассказал им о своей поездке в Ставку и об острой стычке с Герингом в присутствии фюрера:«Не у меня одного создалось такое впечатление, что в рейхе больше не выпускают самолеты, – сказал я оторопевшему от изумления рейхсмаршалу. – Враг вытворяет в воздухе все, что его душе угодно! Над нашими позициями неделями не появляются самолеты германских люфтваффе…» Гитлер внимательно прислушивался к разговору, и я обратился к нему: «Мой фюрер, из России ко мне перебрасывают выжатые как лимон дивизии. Нельзя ли покончить с этой практикой? Не лучше ли направлять ко мне изнывающие от скуки оккупационные войска. В Париже они только и заняты тем, что бьют баклуши, развратничают и пьянствуют. Если вы думаете, что так можно выиграть войну, то вы ошибаетесь. Мой фюрер, я искренне опасаюсь, что в один прекрасный день нам придется капитулировать». Гитлер подобрался, как перед прыжком, и, злобно прищурившись, произнес: «Вы не первый, вы далеко не первый, Роммель, кто говорит мне эти слова. Я частенько слышал их от моих генералов на Восточном фронте. Но посмотрите, где они теперь? Одни в могиле, а другие деградировали…» «БЕСНОВАТЫЙ ФЮРЕР» Друзья маршала сохранили воспоминания о его последних днях. Роммель был прекрасным рассказчиком, остроумным и ироничным, а в эти дни, обреченный на бездействие, он говорил особенно много, переосмысливая свою жизнь:– После нескольких инспекционных поездок во Францию я убедился в том, что Атлантический вал – это пустая трата времени. Признаюсь, поначалу я тоже принял за чистую монету пропагандистские трюки с «оружием возмездия». Позже, за 2 дня до ранения я отправил «бесноватому фюреру» обстоятельный доклад о тяжелейшем положении фронта. Американцы и англичане были вполне готовы к прорыву. Я написал, что если срочно не будут предприняты самые решительные меры, вина целиком и полностью ляжет на его плечи.Старинный друг четы Роммелей Юлиус Мюльшлегель, владелец мельницы в Биберахе, приехал со своей супругой в Герлинген. Во время прогулки в саду маршал неожиданно замер, наклонился поближе к гостю и прошептал:– Мюльшлегель, хочу вас предупредить – за мной следят. Они окружили дом. Прогулку придется прервать. Если мы с женой не надумаем переезжать отсюда, придется поставить высокий забор, чтобы хоть как-то укрыть себя от соглядатаев…Интересно, за мной придут тоже ночью? Они арестовывают генералов между 02.00 и 04.00 утра. Пусть приходят – у меня есть для них сюрприз. (Роммель надеялся на охранников, но те, как это и следовало ожидать, не вмешались в решительную минуту.)Свидетелем ужасной сцены довелось стать Рудольфу Веклеру, президенту ассоциации горнострелковых частей. Он не застал маршала дома и пошел его любимым маршрутом в соседний лес. Когда Веклер окликнул увлеченного поисками грибов фельдмаршала, тот вскрикнул от неожиданности и смертельно побледнел:– Черт возьми, Рудольф, я вас сразу не узнал и подумал, что за мной пришли… НЕДОБРОЖЕЛАТЕЛИ Ровно два месяца прошли со дня тяжелого ранения – шестого по счету за две мировые войны. Командование вручило положенный в таком случае «золотой знак за ранение», и Роммель с гордостью носил награду. Под присмотром университетских профессоров медицины, доктора Альбрехта и доктора Штока, маршал быстро набирал форму, его физическое состояние значительно улучшилось и уже в обозримом будущем можно было вести речь о полном восстановлении работоспособности. Но безоблачное небо над головой заволакивали свинцовые тучи, а смертельная удавка затягивалась все туже…После ареста Шпайделя генерал-фельдмаршал стал подозрительным и недоверчивым. Он прекрасно знал, на что способен Гитлер. Непримиримый Йодль и раньше не скрывал свою антипатию к «самому молодому маршалу сухопутных войск». Злопамятный Геринг никогда и никому не прощал критических замечаний в адрес люфтваффе. Роммель всегда был противником «авиационного государства в государстве» рейхсмаршала Геринга и выступал против «особого положения» этого рода войск в системе вермахта. Даже чисто визуально трудно было представить себе двух более разных людей: аскет – Роммель и сибарит – Геринг.Один из критически настроенных очевидцев так описал «явление Геринга» римскому обществу в 1943 году:– …Потом показалась тяжело пыхтящая туша рейхсмаршала. От драгоценностей рябило в глазах: кольцо с крупным голубым бриллиантом на одной руке, перстень с еще более крупным изумрудом – на другой; тяжелый платиновый браслет наручных часов, украшенный опять-таки изумрудами, и еще один необычной формы изумруд на галстучной булавке. Довершали картину тщательно ухоженные руки со следами недавнего маникюра…Для Кейтеля генерал-фельдмаршал Роммель всегда был «неудобным подчиненным», постоянным напоминанием о той ответственности, которую разделяло ОКВ за безумные приказы и решения Верховного главнокомандующего вермахта. Роммель никогда не скрывал своего презрения к этим людям – они платили ему ненавистью. К лагерю противников относилась еще одна темная личность – Борман, «серый кардинал НСДАП». Оставаясь в тени, этот человек из-за кулис манипулировал «вождями», партией и вермахтом. С его легкой руки генералитет оказался разбит на три группы: «партийные генералы», «кляузники и сутяжники» и «солдафоны». В первую группу входили деятели вроде Кейтеля, Шернера, Моделя, Бургдорфа и иже с ними. Их всячески продвигали по службе, присваивали звания, вручали ордена. Они оседали в генштабе и повсеместно вытесняли из армии тех, кто пытался сказать правду о военно-политическом положении рейха, то есть относился к «кляузникам» по терминологии Бормана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103