Или за кого-либо другого.
Казалось, Розу очень устраивает та жизнь, которую она ведет, тратя деньги на что попало, став в Лестере законодательницей мод. Единственное, что мешало ей чувствовать себя совершенно счастливой, это чрезмерная полнота, ибо в этом безумном ажиотаже, связанном с удовлетворением собственных потребностей и прихотей, она невероятно много ела и пила, в результате чего новая одежда очень быстро становилась ей мала.
С приходом весны Танзи попыталась забыть о всех своих тревогах и волнениях. Верхом на Пипине она совершала прогулки по полям, покрытым свежей зеленой травой, и использовала любую возможность, чтобы обмениваться письмами с Диконом.
Однако впереди ее ждали новые испытания. Однажды, вернувшись домой из Босворта, Танзи, к своему удивлению, застала в собственной гостиной Глэдис, певицу из «Золотой Короны».
– Что это вы тут делаете с самыми нарядными шляпами миссис Марш? – спросила она.
– Перешиваю, – спокойно ответила Глэдис. – Она попросила меня.
Танзи вновь ощутила уже знакомое ей чувство страха и неуверенности.
– Вот уж не думала, что вы мастер управляться с иголкой, – заметила она.
Глэдис оценивающе посмотрела на девушку из-под длинных темных ресниц. Если эта пигалица ждет достойного ответа, она его получит. Однако Танзи, выросшая в «Кабане», привыкла к определенным отношениям, и в ней была такая прямота и независимость, которые вызывали уважение окружающих. Лучше, подумала Глэдис, не ссориться с ней с самого начала.
– Я не портниха, но кое-что понимаю в шитье. И я надеюсь, что миссис Марш возьмет меня к себе горничной, – сказала она, выкладывая перед Танзи все свои карты. – Понимаете, мистер Мольпас выгнал меня из «Золотой Короны».
– Выгнал вас? – переспросила Танзи, как эхо, помимо своей воли. – Но ведь вы так здорово привлекали клиентов?!
– Миссис Марш подумала, что я и здесь могу петь, а не только заниматься этим, – дочка сапожника сделала неопределенный жест, показывая на разложенные перед ней вещи.
– Понимаю.
– Конечно, не те песни, которые я пела там, – поспешила добавить Глэдис, видя, как Танзи брезгливо поморщилась.
Лицо Глэдис было тщательно отмыто от грима и выражало полное смирение, однако Танзи не верила ей. Сняв пальто для верховой езды и перчатки, она направилась к лестнице, ведущей наверх, чтобы поговорить с мачехой, но Глэдис быстро поняла ее намерения. Отбросив все невысказанные угрозы, она догнала Танзи и, идя следом за ней, настойчиво твердила:
– Вы не станете отговаривать ее брать меня на работу? Отец не хочет, чтобы я жила вместе с ним.
– Уверена, что другие мужчины только и мечтают об этом, – отрезала Танзи на ходу. – От голода вы не умрете.
Однако испуг, который переживала Глэдис, казался вполне искренним, независимо от того, чем он был вызван.
Будучи во власти эмоций, Танзи больше не могла вести себя, как подобает хорошей девочке. Она рванула дверь мачехиной комнаты без лишних церемоний и с порога крикнула:
– Это правда, что вы пригласили сюда мольпасовскую девицу?!
– Да. Почему бы и не пригласить? – Роза повернулась к Танзи, держа в руках флакон Глэдис с краской для ресниц.
– Потому что этой распущенной суке не место в доме моего отца!
– Не будь святошей, Танзи. В конце концов, твой отец умер, и нам самим приходится заботиться о себе.
Дилли – беспомощная идиотка, а Глэдис разбирается в одежде.
– И во многих других вещах!
– Не надо, Танзи! Нужно дать девушке шанс! В «Короне» она должна была делать то, что заставлял Мольпас. Сейчас, кажется, он выгнал ее.
– Я всегда считала, что он неплохо зарабатывает на ней.
– Может быть, она хочет немного заработать и для себя?
– Вы что, купили ее у него?
– Разумеется, нет. Но я хочу, чтобы она получала столько, сколько заслуживает. Она пришла ко мне вчера вечером, когда ты была у этого старика Джордана. Уверена, что сплетничала с ним обо мне. Она плакала. Она сказала, что может работать только в таверне, а Мольпас выгнал ее. Она от кого-то слышала, что мне нужна горничная, и не хочу ли я взять ее.
– Горничной или певицей?
– Думаю, и то, и другое, – сказала Роза, довольная собой и своей сообразительностью.
Хотя присутствие певицы и могло изменить облик «Кабана», Танзи вынуждена была признать, что, возможно, им и удастся поправить свои дела.
– Где вы возьмете деньги, чтобы платить ей столько, сколько она заслуживает?
– Тебе не придется платить, – отрезала Роза.
– Вы хотите сказать, что будете платить ей не за счет нашей выручки? – настаивала Танзи, снова подумав о том таинственном источнике, из которого мачеха в последнее время черпает деньги.
Неожиданно Роза повернулась к ней и в ярости заорала:
– Попридержи свой длинный язык! Ты задаешь слишком много вопросов!
Танзи, обескураженная, направилась было к двери.
– По крайней мере, скажите мне, где она будет спать? – спросила она, стоя у дверей.
Роза пожала плечами так, словно это не имело никакого значения, отчего стала гораздо менее уверенной в себе, чем хотела бы.
– Мне больше не нужна моя комната, комната, которая выходит во двор. Та самая, на площадке наружной лестницы.
– Это комната моего отца, – попробовала возразить Танзи, но Роза уже не слушала ее. Она красила свои длинные ресницы.
Все лето Глэдис Грамболд провела с ними, тщательно следя за своими манерами. Она не отказывалась ни от какой работы, помогала Танзи, где могла, и преданно служила Розе. Она была очень умелой и всюду поспевала. Очень спокойно она постаралась вникнуть во все, что делается в «Голубом Кабане». Она хотела знать, что где лежит и задавала массу неожиданных вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83