В помещении дышалось как в раскаленной печке, а на улице нависали тропические ливни, нависали, но так и не приходили. «Становлюсь несколько староват для такой погоды, – сказал себе Пейн. – Когда-то тропики были моей стихией… Вся штука заключалась в том, чтобы выглядеть спокойным и суметь перехитрить другую сторону… заставить поверить, что ты спокоен, как холодный сандвич с огурцом на серебряном блюде…»
Мысли Пейна унесли его к прежним успехам: тому времени в Адене, когда он устроил ту маленькую встречу за чаем, тот день в Каире… впрочем, это скорее была Александрия… когда на него обратил внимание лорд Эрлих… Специально пришел, да, а как же, радостно вспомнил Пейн… И еще привел с собой своего помощника, Реннелла Родда…
– Все рты пооткрывали, скажу я вам! – снова раскатились по комнате слова Пейна, отдавшись эхом, словно выражая одобрение или согласие, чтобы тут же перейти в полное молчание.
«Все это теперь принадлежит прошлому, – осознавал старик. – Не с кем поделиться этими победными воспоминаниями… Жена умерла, сын Ники тоже – несчастный случай на лодке – и Джини тоже нет, вышла замуж и вошла в семью, которая может купить за деньги все мои маленькие успехи. Они в грош не ставят государственную службу, да и традиции тоже».
Достопочтенный Николас грузно осел в кресле, глядя на несколько влажных листочков бумаги, лежавших, свернувшись в трубочку, на столе. «Что это за исписанные странички?» – подумал он, наблюдая, как они начинали шевелиться и разлетались по комнате. Пейн знал, что видимость жизни в этих бумагах вызывалась движением над потолком, которое поддерживалось сонными манипуляциями лопастей боя, молчаливо и монотонно поднимавшего и опускавшего руку со шнуром.
– Я бы тоже в свое время мог устроиться… – бормотал Пейн. – Было время, когда… ну да что там говорить, того уже не воротишь… Должен был трубить на службе… подтянутый и тому подобное… чтобы знали, что такое «голубая кровь»…
По столу пополз большой черный жук, перебрался через стопу писем, две книги, ручку, футляр для очков, несколько листочков бумаги для писем.
– Нужно было трубить… – Голос старика становился все тише. Он наклонил голову, чтобы следить за жуком, и почти уткнулся подбородком в грудь. – Без отдыха и сна… Всегда на месте, всегда в строю…
Достопочтенный Николас уставился на насекомое и вообще забыл, кто есть кто и что есть что – или вообще почему он сидит за столом.
«Очки?.. – Пейн потрогал переносицу. – Нет, на месте… Карты?.. Да нет, просматривал их сегодня утром… Не хватает теперь только забыть, как меня зовут. Да кому какое дело…»
Жук столкнулся с чернильницей и беспомощно опрокинулся на спину. Пейн широко открыл глаза и уставился на насекомое, как будто только сейчас его увидел.
– Ха! – воскликнул он возмущенно. – Будешь знать, как ползать тут, понимаешь! Перевернулся? Так тебе и надо!
Пытавшееся встать на лапки, насекомое безуспешно царапало воздух.
– Не будешь больше таскаться по моему столу! – закричал Пейн. – Поделом тебе!
Вдруг он словно очнулся.
– Так, а где же это я был?.. Где… – У достопочтенного Николаса стали сдавать нервы. Неопределенность стала давить на него, словно надетое платье – пиджак на несколько размеров меньше или шляпа, налезающая на глаза. – Где был?.. А, да!.. Я же писал письмо Джини!.. Да вот же оно, Господи! Писал…
«Это все проклятый Риджуэй», – вспомнил вдруг достопочтенный Николас, возвращаясь к своему любимому врагу, секретарю, которого ему прислал Мартин Экстельм, проныре, которого считал не иначе, как шпионом.
– Этот проклятый Риджуэй! – вслух произнес он. – Это он вечно все путает! Не отправляет моих писем! Задерживает письма от Джини и никогда не докладывает о письмах от Мартина Экстельма.
Обрушив свой гнев на этого бесхребетного негодяя Риджуэя, Пейн не переставал наблюдать за усталыми конвульсиями обреченного насекомого, которое то и дело старалось перевернуться на лапки, но неудачно, потом пробовало еще, и еще, и еще раз.
– Ну что, получил? – злорадствовал Пейн и хотел ткнуть в умирающее создание ручкой, но вспомнил, что, возможно, жук возился в какой-нибудь грязной куче. Ручка испачкается, и будет неприятно.
– …Письмо Джини… – вспомнил Пейн и перевел глаза на пустые листочки. – Письмо?.. – На лице отразилась попытка всеми силами сосредоточиться. Торговля сурьмой? Старый Айвард?.. Металлургическое предприятие Джорджа?
Достопочтенный Николас перебирал слова, словно в одном из них прятался ключ, но внешне весь подобрался, приняв ту военную выправку, которую старался поддерживать на людях.
– Султан? Нужно мне писать ему… или старине Айварду, а? – повторял Пейн, всматриваясь в стол, словно ожидая прочитать на нем ответ.
– Семья Стерлингов, Экстельмы. Настоящая голубая… – Когда ничто другое не помогало, такого рода молитва оставалась единственным средством вернуть достопочтенного Николаса туда, откуда он начал блуждать по своей памяти. Он произнес эти слова и подождал, пока они произведут желаемое действие. «Настоящие американцы. Одни только настоящие американцы».
Неожиданно Пейн ткнул пером в чернильницу, и жучок, лежавший рядом с ней, вздрогнул раз-другой, потом замер, медленно сложив лапки. Пейн наблюдал за этим представлением, пытаясь вспомнить, где он видел это насекомое раньше, потом принялся писать:
«Джини! Надеюсь, ты и дети здоровы», – начал он сочинять письмо.
«Похоже, они становятся настоящими путешественниками. Надеюсь, жизнь на море идет мирно и дружно, идет всем на пользу. Для излечения зол, терзающих этот мир, нет средства лучше, чем пригоршня соленой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209