Однако мрачный взгляд лорда, устремленный на нее всякий раз, когда бы она ни поднимала глаза от своей миски, предупреждал, что супруг способен расправиться с нею довольно жестоко. Бронуин подавила тяжелый вздох. Выжидать она никогда не любила, но знала: именно это сейчас необходимо.
После того как муж опустошил вторично наполненную миску, он вымыл руки и снова обратился к Бронуин:
– Предлагаю заключить мир, миледи, – заявил он. – В конце недели состоится служба за упокой душ ваших родителей. Должен ли я приказать управляющему и старшему слуге заняться угощением, или вы готовы взять на себя некоторые из обязанности жены?
У Бронуин не было другого выбора, кроме как согласиться.
– О, я готова заняться этим прямо сейчас. Уверяю вас, все останутся довольны. Я тоже сяду среди гостей, и буду выслушивать жалобы наших людей, – добавила она с улыбкой, намекая, что без нее суд не состоится. – Потом я прослежу, чтобы наточили колы, на которые вы со своей компанией собираетесь насадить головы ночных разбойников.
«Черт побери, как только эти слова вырвались?» – сурово бранила себя Бронуин. Даже если они и выражали ее подлинное презрение к хвастливым намерениям рыцарей, все равно некрасиво порицать одного из гостей и, тем более, пренебрежительно отзываться обо всех. Правила хорошего тона, которым учила ее мать, исчезали в присутствии Ульрика, словно сдувались ветром.
– Виселица и кол слишком хороши для гробокопателей!
Скрестившиеся взгляды голубых и карих глаз переметнулись на фигуру пожилой женщины, спускавшейся по лестнице на негнущихся ногах. Ульрик осторожно заметил:
– Почему вы думаете, что те люди – гробокопатели? Что-то я не слышал о надругательствах над могилами или склепами, леди Агнес.
Тетка Бронуин взглянула на молодого рыцаря, прежде чем, нащупав скамью, села рядом с племянницей.
– Еще услышите, милорд!
Разговоры за столом стихли при таком необычном заявлении. Ульрик оперся на локоть, нахмурившись. Предположение, высказанное женщиной, взволновало его.
– И скажите на милость, откуда вам это известно, Агнес?
Женщина подняла на него глаза, оторвавшись от кружки с теплым молоком, словно удивилась вопросу:
– Как откуда? Я это видела!
Вот оно! Слово сказано! Покровительственный снисходительный тон Агнес приводил в смущение. Бронуин слышала, как таким же тоном говорила тетка с Оуэном, но теперь не зять с нежностью взирал на нее. Как же защитить ей тетю Агнес от Ульрика, запретившего говорить о мире духов – о том, что для этой женщины было естественно, как дыхание!
– Во сне, – объяснила Бронуин, в то время как мурашки бегали у нее по спине при одной только мысли об этих самых злобных из отверженных.
Никогда прежде не было такой напасти в Карадоке. Случались преступления, но обычно незначительные, что-нибудь вроде размолвки между соседями. Но если тетя Агнес видела их…
– Ага! Во сне! – повторил за Бронуин Ульрик, бросив искоса насмешливый взгляд на своих рыцарей. – В таком случае, я крайне ценю ваше предупреждение, леди Агнес.
«Он смеется над ней», – раздраженно подумала Бронуин. Тетя занялась кашей, ничуть не задетая насмешкой. Обычно же Агнес оказывалась втянутой в словесную перепалку с лордом Оуэном, осыпая зятя всяческими предостережениями и благословениями, которые должны были защитить его лишь потому, что он был мужем ее сестры, и вовсе не потому, что он того заслуживал. Может быть, тетя все еще находилась под впечатлением зрелища резни? Но вчера, казалось, Агнес была вполне в здравом рассудке. Бронуин надеялась, что в любом случае мистические наклонности тетки не притупились до такой степени, чтобы она не смогла понять, яд ли во флаконе.
– Извините, миледи.
Бронуин вздрогнула, услышав за спиной голос управляющего. Упоминание о гробокопателях в сочетании с напряженной обстановкой, установившейся за столом, разумеется, подействовало на и без того измотанные нервы Бронуин.
– Да, Гарольд?
– Бланкард, миледи, – поправил ее управляющий. – У ворот собрались люди. Они просят милостыню. Надо ли позвать Гарольда разобраться с ними?
– Я сама это сделаю, – властно вмешалась тетя, похлопав племянницу по руке. – Я знаю этих попрошаек много лет и могу сразу же разоблачить самого ловкого обманщика. Тебе же понадобится время, чтобы научиться так зорко различать их, как это получалось у Гвендолин и у меня, хотя, я уверена, со временем у тебя получится это не хуже.
Ульрик не возражал, и Бронуин позволила тетке заняться этим делом. Агнес обладала даром распознавать шарлатанов, страдавших только от лени и жадности. Иногда истории, которые рассказывали во время застолья ее тетка и мать, заставляли всех смеяться до коликов в животе, а иногда доводили до слез. В Карадоке никогда не оставляли нуждавшихся без милостыни. Черный плащ управляющего взметнулся, когда он бросился помочь пожилой даме, вставшей со своего места.
– Я провожу вас, миледи?
– Право же, не стоит, друг мой. Я должна быть во всех отношениях скромна, имея дело с теми, кто может работать, но забирает себе еду, предназначенную для немощных, – поблагодарила Агнес управляющего, и лицо ее при этом приняло такое мягкое выражение, какого Бронуин у нее никогда раньше не видела. – Если ваша мать чему-то вас научила, Бланкард, так это обходительности. Вы оправдываете ее надежды.
– Это вполне естественно в присутствии такой изумительной дамы, как вы.
Агнес усмехнулась.
– Вы льстите дамам, прямо как молодой человек, сэр.
– Как говорится, мы стары, насколько себя таковыми чувствуем, миледи.
«Собачья смерть, этот человек умеет улыбаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136