Выручить в такой ситуации могло только чувство юмора.
– Я тут вообще ни при чем, – лукаво улыбнулась Линн. – Он просто надел мне на палец кольцо.
Димитр встал и подал ей руку.
– Надеюсь, ты извинишь нас, Шанна?
Линн только оставалось последовать за Костакидасом. Шанне она сочувствовала. Что значит быть отвергнутой, она испытала на себе четыре года назад. Димитр тогда пренебрег ею, указал на место. Это очень больно. А будет еще больней, сознавала Линн. Долго ли продержится он в роли жениха после ухода Пейж? Несколько дней? Неделю?
– Итак, мосты сожжены? – заметила она, когда они садились в машину.
– Не было никаких мостов, – отрезал он.
– Она же была твоей… – Линн не решалась произнести вслух нужное слово.
– Любовницей? – с усмешкой подсказал он.
– Да!
– Мы бывали в опере, на концертах, иногда появлялись вместе на вечеринках и светских раутах.
– Меня не интересует, что вы делали вместе.
– Неужели?
– Ты можешь спать сразу с сотней женщин.
– Ты не права – я очень требователен к тем, кто претендует на то, чтобы спать со мной.
– Меня в этом убеждать не придется, – не сдержалась Линн.
Димитр не ответил. Последнее слово осталось за ней, что сразу улучшило ее настроение. Линн почти с удовольствием смотрела на вечерний город. Черным зеркалом блестел асфальт после недавнего короткого ливня, переливались неоновым мерцанием уличные огни, капли влаги сверкали на листьях деревьев – они как колонны стражников выстроились вдоль дороги.
Машина пошла медленнее. Впереди были ворота их усадьбы.
Через минуту «ягуар» уже стоял в гараже между «мерседесом» Пейж и старым «кадиллаком» Яниса.
Линн поспешила к лестнице.
– Не желаешь рюмочку ликера перед сном? – окликнул ее Димитр.
– Нет. Пойду спать. Я устала и очень болит голова.
– Жаль, – невозмутимо отозвался он. – А я полагал, что в родных стенах ты наконец дашь волю своим эмоциям.
– Я действительно собиралась это сделать, даже настроилась, но для хорошей атаки у меня нет сил.
Глаза его влажно блеснули, губы скривились в улыбке.
– В таком случае, оставь до завтра. Спокойной ночи!
Линн так и не сказала ему того, что хотела. Она едва держалась на ногах, а словесная дуэль требовала уйму сил. Поэтому она быстро прошла к себе, приняла душ и забралась в прохладную, свежую постель.
Линн думала, что уснет тут же, едва коснувшись подушки. Однако сон не шел. Вместо этого в памяти роились смутные лица… бледное лицо мамы… и другое, властное лицо мужчины, который сегодня взял ее жизнь в свои руки.
Девушка не представляла, долго ли пролежала она в таком полузабытьи. Открыв глаза, она увидела над собой черный потолок и поняла, что головная боль стала невыносимой. В висках у нее словно крутились раскаленные шестеренки. Линн охватил озноб, потом ее бросило в жар, потом снова в озноб. Она покрылась холодным потом. Нет, нужно встать, без лекарства не обойтись. Не хватало еще заболеть, ворчала она про себя, шаря по шкафчикам ванной комнаты в поисках таблеток. Как назло, ничего не было.
Линн прижала пальцы к вискам. Голова раскалывалась. Придется идти в мамину комнату, решила она. Если и там ничего не найдется, спущусь вниз.
Через пару минут ей стало ясно, что придется ограничиться парацетамолом – других таблеток не было. Может быть, проглотить сразу две? Иначе она не заснет.
Линн взяла стакан, подошла к мраморному умывальнику, налила воды. В этот момент рука у нее дрогнула, и мокрый стакан со звоном и грохотом, особенно слышным в ночной тишине, упал в раковину.
О Господи! – вздрогнула Линн от внезапного шума. Так и мертвого разбудишь, не то что Димитра, подумала она. Вот кого не хотелось бы ей сейчас видеть.
Не успела она об этом подумать, как в дверях ванной возникла высокая мужская фигура. Вид у Димитра был неприветливый, даже грозный.
Линн увидела эту ночную сцену его глазами: некое создание в длинной ночной рубашке, с всклокоченными волосами, с мутными от боли глазами на бледном лице стоит над разбитым стаканом в двух шагах от комнаты хозяина…
– Извини за шум. – Глаза у Линн щипало, она плохо видела. Рукой девушка указала на осколки. – Я только хотела налить воды.
– Не трогай ничего! – скомандовал Димитр. – Элени займется этим с утра. – Тут он увидел коробочку с парацетамолом и внимательнее вгляделся в ее лицо. – Что, голова все болит?
– Да, – Линн зажмурилась, отчасти от боли, отчасти от того, чтобы отгородиться от исходящей от него чувственной силы. Его тело, слегка прикрытое белым махровым халатом, источало мужской магнетизм, которому трудно было противиться. Линн испугалась: сейчас она слишком слаба, чтобы постоять за себя. – Вот выпью таблетку и сразу пойду спать.
Не говоря ни слова, Димитр взял другой стакан, наполнил его водой и буквально вложил ей в руку. Девушка торопливо проглотила лекарство, поставила стакан на место и повернулась, чтобы уйти, но не успела. Вместо этого она мгновенно оказалась у него на руках.
– Пусти, – одними губами выговорила Линн. Она онемела от смущения – тяжелый шелк ночной сорочки скользнул от щиколоток к бедрам. Но Димитр был непреклонен. Его руки его были сильны и надежны. Девушка чувствовала легкий мускусный запах его кожи. Пришлось повернуть голову в сторону, чтобы не касаться его шеи. – Пусти. Я могу ходить. Пусти, – повторяла Линн растерянно. Даже головная боль отступила перед вспышкой чувственности, которую вызвал в ней этот мужчина. Тем не менее она настойчиво твердила: – Пусти! Пусти!
– Что ты так нервничаешь? – лениво усмехнулся Димитр. Они были уже в коридоре.
– Ты просто забавляешься! – слабым голосом выкрикнула Линн, подтверждая негодование ударом маленького кулачка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39