Но когда я вышел из больницы, мне понадобилось чем-нибудь заняться. В то время Интернет бурно развивался. Я заинтересовался им, взял несколько уроков, купил хороший компьютер и теперь делаю интернет-страницы.
– Покажи, – попросила она, наклоняясь над ним и касаясь щекой его щеки. От нее пахло жимолостью, кровь Грэма забурлила в жилах.
– У меня не так уж много заказов, – продолжал он, пока на экране появлялась картинка. – К счастью, несколько довольно крупных клиентов обратились ко мне, когда им понадобились свои страницы. И теперь они работают только со мной – им по душе мои идеи.
На мониторе появился алый вихрь, вдоль правого края выстроились кнопки. Над этой страницей Грэм бился уже давно и безуспешно – что-то в дизайне ему не нравилось.
– Поправляясь после аварии, я приобрел множество знакомых, – продолжал Грэм. – В реабилитационном центре моим соседом был владелец компании, выпускающей сладости. Не помню, как мы завели разговор о маркетинге, но вскоре я попросил Дункана принести мне компьютерные журналы и в разговоре с соседом внес несколько деловых предложений. А когда я вышел из больницы, я разработал свою первую интернет-страницу. С тех пор объемы продаж моего знакомого возросли вдвое – почти без дополнительных вложений.
– Здорово! – откликнулась Фиби, касаясь его щеки и глядя на экран. – А ты можешь изменить цвет этого вихря на экране? Сделать его светлее и заменить белый цвет, скажем, желтым?
Грэм повернулся к ней, случайно коснувшись губами ее щеки. Фиби тоже повернула голову. Их губы оказались на расстоянии нескольких дюймов. Несколько минут они молча смотрели друг другу в глаза, а потом она улыбнулась и снова посмотрела на экран.
– Не знаю, какого эффекта ты хотел добиться, но, по-моему, этот вариант грубоват.
Грэм сделал рабочую копию страницы и внес изменения.
– А вот так?
– Желтый слишком яркий. И эти кнопки по бокам… Может, сделать их круглыми или прямоугольными, такого же цвета, что и основной фон?
Грэм сразу принял ее предложения. Закончив работу, он окинул страницу придирчивым взглядом.
– Я бился над этой страницей несколько недель, и все напрасно. Я уже хотел изменить весь дизайн, но оказалось, достаточно незначительных поправок. Благодаря тебе страница стала эффектной.
– Мне нравится подбирать цвета, – объяснила она. – И сочетать на первый взгляд несочетаемые оттенки и текстуры.
– Такие, как мы с тобой?
– Вроде того. – Она улыбнулась.
Она по-прежнему стояла совсем рядом. Ее правая рука свесилась на грудь Грэма, в левой Фиби держала давно опустевший бокал. Грэм приложил ладонь к ее щеке и повернул ее к себе. А потом поцеловал – нежно, робко и вопросительно. С тех пор как ему исполнилось семнадцать, он целовался только с одной женщиной и теперь снова почувствовал себя неуверенным, застенчивым юношей-подростком.
Их языки соприкоснулись, ее грудь прижалась к его плечу.
В этот момент послышался сигнал таймера.
– Черт!
Фиби рассмеялась:
– Это плохо?
– Наоборот, хорошо. Но я не хочу останавливаться.
– Мы можем обойтись без ужина.
– Можем, но тогда не узнаем, правду ли я сказал о том, что хорошо готовлю.
Фиби уже не сомневалась в том, что Грэм сказал правду. И она убедилась в этом, когда попробовала изумительный салат с сыром бри, ветчиной прошютто и рафинированным оливковым маслом. Грэм поджарил свиную вырезку с арахисом так, что мясо таяло во рту. Он сам наполнял тарелки и разливал вино, ухаживая за гостьей, как за королевой. Фиби решила, что она умерла и попала прямиком в рай, особенно когда Грэм вынул из холодильника творожный пудинг с белым шоколадом, малиновым соусом и веточками свежей мяты.
– Ну, что скажешь? – осведомился он.
– Мне не терпится узнать, что еще ты умеешь.
– Это был эксперимент. Сегодня у меня вечер экспериментов. – Его адамово яблоко дрогнуло, он по привычке потянулся за кольцом, но вспомнил, что снял его.
– Ты снял кольцо. – Это был полувопрос-полуутверждение.
– Да, уже пора.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Всеми приборами и посудой, которые ты видишь на столе, я не пользовался целых пять лет, я не мог даже смотреть на них. Даже сегодняшний ужин в точности такой же, какой приготовила бы моя жена, если бы осталась в живых.
– Почему же ты сегодня решился воскресить прошлое?
– Потому, что умерла Джил, а не я. Потому, что я любил ее, а не весь этот хрусталь, фарфор и рецепты. Потому, что мы с тобой могли бы поужинать замороженной пиццей с пластиковых тарелок и все-таки смеяться и болтать, а через год я не вспомнил бы ничего, кроме того, как красива ты была и как мне было приятно разговаривать с тобой.
Фиби давным-давно разучилась плакать, но теперь из ее глаза выкатилась слеза. Не успела она стереть ее, как Грэм подъехал поближе, провел ладонью по ее волосам и поцелуем убрал слезу со щеки.
– Таких слов мне еще никто не говорил… – прошептала Фиби.
– Это чистая правда. – Грэм поцеловал ее в нос.
– Последний мужчина в моей жизни воскликнул: «Ого, клево!» – а предпоследний: «Класс, детка». Никто из них не мог связать больше десятка слов.
Грэм поцеловал ее в губы, и Фиби не смогла припомнить, когда ощущала такую нежность, тепло и блаженство. Но поцелуй был до обидного кратким.
Он откатился от нее внезапно, будто чего-то испугался. События развивались слишком быстро. Он оказался не готов к этому.
В отличие от нее.
В дальнем конце комнаты стоял старомодный музыкальный комбайн. Подъехав к нему, Грэм принялся перебирать стопку пластинок.
– Что будем слушать? Можем поставить «Битлз», «Дорз», «Ванилла фадж», «Крим», «Бердс»…
– Достаточно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64