– Я вышла, пока была в коме... И я убила Холликросс.
– Нет, – ответил Уолтер. – И я докажу тебе, что ты ошибаешься.
Он говорил не спеша, с дружеской теплотой.
– Ты не можешь доказать мне это. Потому что это правда, – сдержанно-сухо, словно констатируя непреложный факт, ответила Фрейя.
От тона, которым говорила девочка, у Дженни пробежал мороз по коже.
– Подожди. Я докажу тебе, что ты не права. – Доктор, собираясь с мыслями, помолчал. И затем спросил: – Какой сегодня день недели?
– Понедельник.
– Давай-ка вернемся назад. Растворимся во времени. Видишь, сейчас утро, ты только что проснулась. Какого цвета на тебе пижама?
– Желтая, с голубыми пуговицами.
– Ты зеваешь и потягиваешься, – проговорил, зевая, Уолтер. – Ты трешь глаза, встаешь с постели. Ты смотришь на часы. Какое время они показывают?
Сонным голосом, как будто она и в самом деле только проснулась, девочка ответила:
– Без десяти девять.
Хобарт мягко продолжал:
– Ты припоминаешь, в какое время ты легла спать в воскресенье, да? Ты действительно очень устала, правда? В какое время ты легла в воскресенье?
– Тетушка Кора уложила нас в восемь пятьдесят.
– Какое одеяло?
– Теплое. Хотя середина немного колючая. Оно шерстяное. Мне оно не нравится.
– Ты болтаешь с Фрэнком в темноте, да?
– Да.
– Что ты ему говоришь?
Вот так, с легкостью, доктор вернул ее в прошлую ночь. С большой осторожностью он заставил ее вернуться к пятничному вечеру. К тому моменту, когда она прошла но ступеням наверх.
– На что она похожа? – спросил Хобарт.
– Темная.
– Ты спала?
– Да. Ждала.
Уолтер нахмурился:
– Ждала кого?
– Чтобы тот дух застыл во мне.
– Какой еще дух?
– Демон.
– Нет никакого демона, – мягко настаивал доктор.
– Демон-волк.
Хобарт взглянул на Дженни, покачал головой. Казалось, он вообще не ожидал ничего подобного. Левой рукой он потер нос, о чем-то размышляя. Через несколько секунд он задал очередной вопрос:
– Ничего подобного не было. Тебе все приснилось. Ты спала. Там ничего не было, только темнота, правда же? Не ври мне, Фрейя. Не было никакого духа-волка, правда?
– Был.
Доктор снова помолчал, собираясь с мыслями. И решил поддержать игру ребенка, чтобы посмотреть, насколько она доверяет ему:
– Расскажи-ка мне о том духе-волке, Фрейя? На что он был похож?
– Он был внутри меня. Он целиком помещался во мне. Но когда я спала, он вылетал. Точнее, медленно выползал из меня. Вы бы его не увидели, если бы были там. Он выходил из дому и какая-то часть меня уходила с ним.
– Куда вы отправлялись?
– В лес. В лес, в темноту. Он отращивал себе шкуру, морду и лапы, чтобы бегать.
– Отращивал? Как это? Откуда?
– Из тумана, – ответила Фрейя. Голос девочки звучал слабо, отрешенно, словно шел из каких-то глубин внутри нее.
– Но это же глупости, правда? – Доктор усмехнулся, создавая желаемое настроение.
Дженни подумала, что Уолт просто великолепен. Он способен совладать с чем угодно – каким бы ужасным и необъяснимым оно ни было. Вот бы сесть к нему поближе. Тогда бы не было так зябко и так жутко.
– Это не глупости, – возразила Фрейя.
– Но как же он мог создавать себе плоть и кровь из тумана?
– Он же демон, – отозвалась девочка. Казалось, она совершенно уверена в себе.
Глаза ребенка были закрыты, но под тонкой кожей век было видно, как подергивается глазное яблоко.
– Что же он сейчас делает?
– Бегает по лесу. Ему нравится бегать и быть свободным. Он унюхивает кроликов и белок и идет по следу. Найдет какую-нибудь нору да и выгонит оттуда кролика. Вот он преследует кролика между деревьями, ветки деревьев хлещут его по бокам. Он прекрасно чувствует себя. Он загоняет кролика в угол. Глазки у кролика алые-алые. Глаза волка тоже горят алым пламенем. Он прыгает на кролика, подминает его под себя, слушает его визг. Разрывает кролика на части. Кровь такая вкусная.
Свет в комнате был слабый. Тени подползали все ближе, словно укутывая сидящих черными мантиями.
– Посмотри на волка, – приказал Уолтер.
– Он ест кролика, – ответила Фрейя.
– Нет. Он снова превращается в туман. Он вновь превращается в дымку, правда?
Дженни понимала, что он желает разбить галлюцинации ребенка. Но девочка стойко стояла на своем.
– Нет, – заявила Фрейя. – Он вовсе не превращается в дымку. У него черная шерсть. А с белых зубов капает кровь. Много крови. Ему нравится вкус крови и хочется ее побольше.
– Он тает, исчезает, – настаивает Уолтер.
– Нет.
– Он не хочет больше убивать никого. Он очень устал от погони и охоты. Он старый, уставший волк. Он хочет где-нибудь свернуться калачиком и поспать.
– Нет. Он жаждет крови. Он хочет убить Холликросс. И выходит из леса. Он перебегает по газону, вниз но дороге к живой изгороди. Он бежит очень быстро.
Хобарт предпринял новую попытку вывести девочку из ее фантазий. Но она опередила его и заговорила. Теперь ее голос звучал громче, слова быстрее слетали с губ, иногда казалось, что они идут сплошным потоком. Это больше походило на истерику.
– Волк у конюшни. Он обнюхивает дверь. Ищет Холликросс. Он ищет только ее. Он знает, что на лошади завтра будут ездить. Дженни найдет лошадь, и все узнают, что волк на свободе. Он хочет, чтобы все узнали о нем. Он хочет этого так сильно, как и разодрать горло лошади.
– Волк не может знать, что Дженни каждое утро ездит на Холликросс, – возразил Хобарт.
Фрейя продолжала, как будто бы ее и не перебивали. Тоненькие ручки девочки сжимались в кулачки. Грудь поднималась и опускалась, ребенок часто и глубоко дышал.
– Волк стоит на задних лапах перед дверью в стойло Холликросс. Лапами отодвигает щеколду. Потому что у оборотней появляются пальцы, когда они захотят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47