А на диванах спать слишком мягко. Так что если уж спать в мешке, то почему бы не положить его возле лестницы?
— И спать с пистолетом под подушкой?
— Разумеется. Хотя в этом и нет необходимости. Это действительно так. Давай-ка ложиться.
Укрыв одеялом, он поцеловал ее и вышел из комнаты, оставив дверь открытой.
На галерее он взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже очень поздно. Неужели они занимались любовью почти два часа? Нет, не может быть. В их близости было что-то пугающее, восхитительно-животное, они отдались друг другу безудержно и самозабвенно, потеряв представление о времени. Он никогда не подозревал в себе буйства, присущего разве жеребцу, и не предполагал, что может заниматься любовью так долго и ненасытно. Но его часы раньше никогда не спешили и не могли вдруг за тридцать минут убежать на целый час или даже больше.
Чарли поймал себя на том, что стоит один за дверью Кристины и улыбается самодовольно, как Чеширский кот.
Он подбросил поленьев в камин, отнес на галерею спальный мешок, выключил свет и лег. Он вслушивался в звуки бурана, но недолго, сон объял его, словно темная волна прилива.
Во сне он поправлял Джою постель, разглаживал одеяло, взбивал подушку; Джой хотел поцеловать его, и, когда Чарли наклонился, подставив ему щеку, он ощутил, что губы мальчика тверды и холодны. Посмотрев на него, увидел вместо лица лишь пустой череп с двумя горящими глазами, которые казались чудовищно неуместными на этом известковом подобии лица. Чарли не чувствовал его губ, а лишь отверстый, лишенный плоти рот и ледяные зубы. Он содрогнулся от ужаса. Джой отбросил одеяло и сел на кровати. Обыкновенный маленький мальчик, только на месте головы у него был пустой череп. Череп уставился на Чарли выпученными глазами, а маленькие детские пальчики начали расстегивать пижаму с изображением космических рыцарей, и, когда обнажилась впалая грудь ребенка, Чарли увидел, что она разверста, он хотел повернуться и бежать, но не мог, не мог закрыть глаза и — отвести взгляд, а мог лишь смотреть, как разрывается детская грудь и оттуда появляются полчища кровоглазых крыс, похожих на ту, что он видел на мельнице. Десятки, сотни, тысячи крыс, пока тело мальчика не опустошилось и он не рухнул, обратившись в комочек кожи, словно лопнувший воздушный шар. А крысы подступали все ближе к Чарли...
...Он проснулся, задыхаясь, в поту, с застывшим в горле криком. Что-то тянуло его вниз, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой, и на мгновение ему показалось, что это крысы, те, из сна. И он в панике забился, пока наконец не осознал, что лежит в застегнутом спальном мешке.
Он нашел "молнию", расстегнул мешок, подполз к стене и сел, прислонившись к ней, слушая, как гулко ухает сердце, и ожидая, пока оно успокоится.
Придя в себя, он зашел в комнату Джоя, просто на всякий случай. Мальчик безмятежно спал. Чубакка поднял лохматую морду и зевнул.
Чарли посмотрел на циферблат. Он спал около четырех часов. Приближался рассвет.
Он вернулся на галерею.
Дрожь не унималась.
Он спустился вниз и приготовил кофе.
Старался не вспоминать о сне, но это не удавалось.
Никогда ему не снился кошмар настолько близкий к яви, и сила его воздействия на Чарли была так велика, что он начинал, воспринимать его не просто как сон, а как феномен ясновидения, предвосхищение событий будущего. Не то чтобы крысы должны были и в самом деле извергнуться из тела Джоя. Разумеется, нет. Сон имел символический смысл, но означал он одно: Джой должен был умереть. Не желая верить в это, в смятении от одной мысли, что ему не удастся защитить мальчика, он тем не менее был не в состоянии относиться к этому только как ко сну.
Он знал, он чувствовал нутром: Джой должен умереть.
Возможно, всем им придется умереть.
Теперь он понимал, почему они с Кристиной предавались любви с таким неистовством, с таким самозабвением и животной страстью. В глубине души они знали — у них нет времени; подсознательно они ощущали приближение смерти и попытались бросить ей вызов этим древнейшим и самым жизнеутверждающим ритуалом, танцем плоти.
Он поднялся из-за стола, оставив недопитый кофе, и подошел к входной двери. Оттер замерзшее стекло и посмотрел на занесенное снегом крыльцо. Кружились снежинки, и было темно. Буран шел на убыль, и Спиви была где-то рядом, близко. Вот каков был смысл его сна.
Глава 55
К рассвету буран прекратился.
Кристина с Джоем проснулись рано. Мальчик не был таким жизнерадостным, как накануне вечером. Более того, он снова погрузился в уныние, был мрачен, однако помогал Кристине и Чарли готовить завтрак и хорошо поел.
После завтрака Чарли оделся и вышел на улицу, один, чтобы пристрелять винтовку, купленную накануне в Сакраменто.
Ночью выпало еще около полуметра снега. Сугробы вокруг коттеджа стали значительно выше, достигая окон первого этажа. Лапы елей согнулись под тяжестью снега, и мир вокруг был так безмолвен, что казался огромным кладбищем.
День был холодным, серым, унылым. Ветер пока не поднялся.
Он соорудил мишень из квадратного куска картона, привязав его бечевкой к стволу ели, стоявшей в нескольких метрах от мельницы, вниз по склону. Затем отмерил двадцать пять ярдов и распластался на снегу. Пристроив свернутый спальный мешок под ложе, он прицелился в центр мишени и три раза выстрелил, делая паузы, чтобы убедиться, что перекрестье прицела совмещается с центром мишени.
Сотая модель винчестера была снабжена оптическим прицелом, и мишень была у него прямо перед глазами. Он видел, как каждая граненая пуля попадает в цель.
Выстрелы разорвали тишину гор и эхом отозвались в далеких долинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138