Ты был убит. Дело закрывается.
Джордж потерял дар речи. Услышать такое от человека, которого всегда считал близким и преданным другом! Угроза Ломена была чудовищной. Джордж сделал шаг в комнату.
– Вы хотите всем сказать, что я… что я совершил это с Эдди? Но почему? Что ты делаешь, Ломен? Что, черт возьми, ты делаешь? Кого… кого ты покрываешь?
– Ложись на кровать, – сказал Ломен.
Неллу продолжали сотрясать судороги, нескончаемые, мучительные. Все лицо покрыл пот, волосы перепутались. Глаза были открыты, но она, казалось, никого не видела. Возможно, она была без сознания. Что представало перед ее взором? Неведомое? Закоулки души? Сам Ломен ничего не помнил про момент своего обращения, в воспоминаниях осталась только сжигающая боль.
Ели передвигая ноги, Джордж Валдоски приблизился к кровати.
– Что происходит, Ломен? Боже, что это? Что с ней?– Все будет хорошо, – сказал Ломен, – это к лучшему, Джордж. Поверь мне, к лучшему.
– Что к лучшему? Что, Господи…
– Ложись, Джордж. Все будет в порядке.
– Что происходит с Неллой?
– Ложись, Джордж. Так будет лучше.
– Да, будет лучше, – поддержал его доктор. Уорфи закончил набирать золотистую жидкость из второго флакона.
– В самом деле, тебе будет легче, – сказал Ломен, – поверь мне.
Револьвером он подал знак ложиться и ободряюще улыбнулся.

Глава 18

Дом Гарри Талбота был выстроен в функциональном стиле «Баухауза» и радовал глаз красной мореной древесиной и широкими окнами. Он находился в трех кварталах к югу от центра Мунлайт-Кова, на восточной стороне авеню Конкистадоров. Улица была названа в честь испанских завоевателей, стоявших лагерем в этих местах несколько веков назад. Они сопровождали католических священников, основывавших на калифорнийском побережье свои миссии. Иногда Гарри снились сны – он видел себя среди этих солдат, смело продвигающихся на север, в глубь неизведанных территорий, и это были хорошие сны, так как в них он обходился без инвалидной коляски.
Большинство домов в Мунлайт-Кове было построено на лесистых холмах вдоль моря, и от дома Гарри как раз начинался спуск по авеню Конкистадоров, так что для человека, единственным занятием которого было наблюдать за горожанами, лучшего места было не сыскать. Из своей спальни на третьем этаже, расположенной в северо-западном углу дома, он мог видеть большую часть улиц между бухтой и авеню Конкистадоров – Юнипер-лейн, Серра-стрит, Рошмор-уэй, а также Кипарисовую аллею. Кроме того, в поле его зрения попадали все улицы, которые пересекали этот район с юга на запад. К северу он мог захватывать взглядом часть Оушн-авеню и даже более удаленные места. Конечно, он видел бы гораздо меньше, если бы его дом не был на один этаж выше остальных, а в спальне не был бы установлен 60-миллиметровый телескоп, дополненный парой хороших биноклей.
В понедельник, 13 октября, в 21.30 Гарри сидел на самодельном стуле, поставленном в проеме между западным и северным окнами, и всматривался в окуляр телескопа. Высокий стул имел подлокотники и спинку, как у кресла, четыре крепкие ножки и мощное основание. Оно было необходимо, чтобы стул не опрокидывался, когда Гарри пересаживался в него из инвалидной коляски. На стуле имелись пристежные ремни, похожие на автомобильные, они позволяли ему наклоняться вперед к телескопу без риска упасть на пол.
Сама же пересадка из инвалидной коляски в кресло была для Гарри настоящим испытанием. Левая рука и левая нога у него вообще не действовали, а правая нога еле-еле слушалась, так что он мог надеяться только на свою правую руку – слава Богу, хоть ее пощадили вьетконговцы. Но все эти усилия окупали себя, ибо с каждым годом Гарри Талбот все больше увлекался зрелищем, которое открывал ему телескоп. Сидя в своем кресле, он иногда почти забывал о своей инвалидности, так как по-своему тоже участвовал в жизни города.
Его любимым фильмом была лента «Окно во двор» с Джимми Стюартом. Он посмотрел ее, наверное, сотню раз.
В данный момент Гарри разглядывал задний двор похоронного бюро Каллана, единственного заведения подобного рода в Мунлайт-Кове. Оно находилось на восточной стороне Юнипер-лейн, улицы, параллельной авеню Конкистадоров, но расположенной на один квартал ближе к морю. Гарри наводил свой телескоп между двух домов на противоположной стороне улицы, туда, где за соснами и проходным двором виднелся корпус похоронного бюро. В поле зрения Гарри попадал угол гаража для катафалка, черный ход в похоронное бюро и вход в новое крыло здания, где покойников бальзамировали и готовили для церемонии прощания; здесь находился крематорий.
За последние два месяца Гарри довелось наблюдать немало странных сцен возле похоронного бюро. Сегодня, однако, все было спокойно, хотя Гарри не собирался упускать это место из виду.
– Муз?
Пес поднялся с подстилки в углу и подошел к Гарри. Это был взрослый черный ньюфаундленд, в темноте его практически не было видно. Он лизнул ногу Гарри – правую, ту, которая еще сохраняла чувствительность.
Наклонившись, Гарри погладил Муза.
– Принеси мне пива, приятель.
Муза воспитали в питомнике собак-поводырей, и он всегда был рад услужить хозяину. Он подбежал к маленькому холодильнику в углу. Такие холодильники ставят в ресторанах под стойкой, и их можно открывать при помощи ножной педали.
– Не здесь, – подсказал Гарри, – я забыл днем принести упаковку из кухни.
Пес уже обнаружил, что в холодильнике нет пива «Курз», и выбежал в холл. Его лапы стучали по деревянному полу. В комнатах не было ковров, так как инвалидная коляска лучше катилась по твердой поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24