Итак, долой с актива шестьдесят тысяч франков.Правда, в их бушендорфском доме поселился какой-то поверенный в делах. Поначалу казалось, что сделка выгодная, – как-никак двадцать тысяч франков. Но радость оказалась преждевременной. Поверенный регулярно забывал платить, а германский нотариус его не беспокоил.Из пяти тысяч долга должники покрыли только семьсот франков; остаток, очевидно, придется занести в графу убытков, причиненных войной, то есть тех, которые не возмещаются но страхованию.Имевшиеся на бушендорфском складе товары на сумму в восемь тысяч франков были в спешке спущены за пять тысяч. Переезд обошелся никак не меньше восьми тысяч.И если после десяти месяцев огромных усилий сумма долга с двухсот пятидесяти тысяч франков, истраченных по инициативе молодых Зимлеров на приобретение машин и фабрики, снизилась до двухсот тридцати тысяч, то в активе против этой суммы значится только семьдесят пять тысяч, а если поверенный не заплатит, то всего лишь пятьдесят пять тысяч.Итак, восемь членов семьи Зимлеров должны жить па семнадцать тысяч франков весьма неустойчивого дохода, не имея ни одного су сбережений…– О чем ты задумался, Гийом?Уже несколько минут Жозеф, широко расставив ноги, наблюдал за старшим братом. В лучах лупы было особенно заметно, как иссох за это время Гийом. И когда Жозеф последовал за братом в мастерскую, сплошь залитую голубым лунным светом, где днем полновластно царил Гийом, им обоим пришла в голову одна и та же мысль: сколько потребуется еще заказов от Дельмота, чтобы окупить все это, заткнуть эту ненасытную утробу. Машины встали в ряд, спокойные, как кредиторы, алчные, но насытившиеся. И не удивительно: их кредит – это человеческий труд. Сейчас уже десять часов вечера. Через восемь часов гудок фабрики Зимлера поднимет с постели сто двадцать рабочих. Есть ли заказы, нет ли, голос гудка все так же властен. Он не дрогнет, сохранит наигранную уверенность.Сколько придется еще распечатывать конвертов и каталогов, прежде чем будничные победы превратятся в окончательную победу Зимлеров. А пока что – рабство, полное подчинение машине, шерсти, каждому кирпичу в стене и балансам, которые сотни раз на неделе подводят понаторевшие в этом деле коммерсанты.Жозеф осмотрел один из станков, который, по словам Гийома, работал неисправно.– А кто нам его продал?– Мы купили его сразу же по приезде у Юильри. Ему лет пятьдесят. Не работает, хоть плачь.– Гм! А сколько стоит такой же механический?– Три тысячи пятьсот.– Три тысячи пятьсот? Гм! – Жозеф помолчал. – А то, что мы сэкономили, окупит стоимость машины, ты твердо в этом уверен?Целый месяц Гийом даже во сне видел эти цифры.– Безусловно окупит, Жозеф.Оба многозначительно помолчали. Наконец Жозеф проговорил:– А у них такие машины есть?– Нет. Здесь, в Вандевре, все станки – сплошная рухлядь, под стать нашим.Жозеф резко вскинул голову:– В таком случае покупай.Но Гийом высказал еще не все.– Видишь ли, Вервье предлагает станки по три тысячи пятьсот… А в Мюльхаузене можно найти за две тысячи шестьсот… правда, не самого нового образца.– Если ты мне доверяешь, Гийом, не говори об этом отцу и дяде Миртилю. У них должно быть хорошее оборудование. Покупай станок за три тысячи пятьсот.Гийом вздохнул и провел ладонью по лицу. Он полностью разделял мнение брата.– Ты сам увидишь, Жозеф, сам увидишь! – И протявкал, задыхаясь: – Пусть на это пойдет моя часть из заказов Дельмота.Только что подведенный итог был забыт. Кровь гулко стучала в висках. К счастью, свет луны был слишком слаб, и Жозеф не заметил, как покраснело, а затем покрылось смертельной бледностью лицо брата, похожего в профиль на персидского царя.– Пройдемся немножко, ладно? – предложил Жозеф.Когда они выходили из ворот, Жозеф почувствовал, как в его руку вцепилась чья-то горячая ручонка, и, нагнувшись, увидел умоляющие глаза Тэнтэна.– Мне мама позволила. В комнатах очень жарко.От кирпичных стен несло опаляющим зноем, как от раскаленной печи. Они прошли между двойными рядами фабрик, принадлежащих их конкурентам, миновали бесконечную ограду фабрики Лорилье-Помье, шесть труб которой величественно вздымали свои главы над неподвижной листвой. Сладкая дрожь пробежала по спине.– Ну? – прервал молчание Жозеф.Гийом улыбнулся и вдруг подошел вплотную к брату.– Послушай-ка, Жозеф…И так как он замолчал, Жозеф слегка подтолкнул его в бок.– Ну что?– Штерны… Штерны все-таки себя прекрасно показали.– Безусловно, – осторожно ответил Жозеф.– Мы… они имеют полное право…– Рассчитывать на нашу благодарность.– Нет, на нашу дружбу, Жозеф.– Согласен.– Чудесно. Значит, я могу задать тебе один интимный вопрос… Как ты относишься к Элизе?Тэнтэн почувствовал, как дрогнула рука дяди.– Не могу отказать ей ни в уважении, ни в признательности.– Да, да, – заторопился Типом. – Ну, а больше ничего?– Как бы тебе сказать, я от души желаю этой толстухе всяческого благополучия.– И это все?– Воображаю, как тетя клянет Вениамина: они ведь их совсем сосватали.– Да, но Вениамин уехал. За кого же теперь Элиза выйдет замуж?– Ну, это мне совершенно безразлично, – спокойно прервал его Жозеф. – Впрочем, если все мужчины придерживаются моего мнения, боюсь, что ей придется умереть старой девой.Раздосадованный Гийом нахмурил брови и ускорил шаг. Теперь ему уже расхотелось гулять. Во время всего разговора Тэнтэн боялся дохнуть. Он еще крепче вцепился в дядину руку, словно хотел выразить Жозефу таившееся в его детской душе чувство.Однако братья прошли еще порядочный кусок. И только когда в конце улицы вспыхнули огоньки военного плаца, они перешли на противоположный тротуар и направились к дому, не обменявшись больше ни словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115