Будто жаром из пылающей печи обдало Саянову, и она с трудом удержалась, чтобы не оглянуться.
Далекое, очень далекое мелькнуло в памяти Марии Андреевны. Так называл ее старый суровый отец, подружки и тот, кому она без колебаний доверилась, когда все твердили: «Завезет да бросит!»
«Вот и бросил!» Глубокая обида затрепетала в ней и, повернувшись к Саянову, она резко и гневно выпалила:
– Не оправдывайся, уходи!
– Некуда мне идти, – произнес он усталым, будто приглушенным голосом. – Если можешь, прости.
Мария Андреевна испуганно оглянулась на дверь в комнату. Сын снова мог услышать их разговор, особенно это громкое «уходи», и она поспешно отошла к другому окну.
Саянов тяжело опустился на стул.
Теперь между супругами, как барьер, был кухонный столик, и они, как судья и обвиняемый, издали наблюдали друг за другом.
Саянов, не рассчитывающий на милосердие жены, готовился выслушать ее окончательный приговор. Но в это время открылась дверь и на пороге появился Вадик. Придерживаясь за косяк, он удивленно посмотрел на родителей.
– Ты не спал? – настороженно спросила мать.
– Я уже выспался, – улыбнувшись, ответил мальчик.
Отец, протянув руки, привлек сына к себе и усадил на колени. Вадик пытался заговорить с отцом, но тот молчал, а когда худенькая рука сына ласково опустилась на его плечи, Саянов приник к нему своим лицом и крупные, тяжелые слезы выкатились из-под густой щетины его ресниц.
– О чем ты, папочка?
И, вытирая ладошкой колючие щеки отца, мальчик вспомнил своего больничного друга, дядю Мишу: «Не стоит на родителей обижаться, надо стараться помирить их». «Но почему же мама так строго смотрит на нас?».
Давно рассеялся на дворе туман, и яркий солнечный луч, заглянув в окошко, заиграл на лице мальчика. Вадик от неожиданности слегка поморщился, а потом, рассмеявшись над собой сказал:
– Как хорошо у нас дома!
Если бы Вадик даже знал все, разве смог бы теперь поверить, что родителям он не нужен?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42