Быть может, вскоре после того, как я потерял его след, он снова стал таким же и вернулся в свою полу-жизнь полу-смерть, будучи уже неспособным принять решение покончить с собой. Неожиданно мне пришла в голову мысль, захватившая меня целиком. Конечно, такое совершенно невозможно представить, но что если я снова его встречу? Я отмел в сторону всяческую логику и тешил себя этой мечтой.Я уже видел, как в кульминационный момент «Недели» мы вместе входим в зал, к немалому удивлению специалистов, прессы и всего мира, доказывая тем самым, что моя история была правдой, и это подтверждалось бы непреложным фактом: живым присутствием, воскресением Федерико Гарсиа Лорки. Теперь он стар и болен, возможно, напуган, но без сомнения, это он, в чем смогут убедиться эксперты, получив физическое доказательство того, что он жив. Вот он, наконец, спасенный, он снова вернулся продолжать трагически прерванную жизнь; а вот я, хранитель его истории, и да воздастся мне по заслугам. Вот он, наконец, наш желанный берег.Впрочем, нет, я знал, что все это лишь романтические бредни, и не хотел, чтобы меня затянуло. Так что, благодаря в который уже раз проявленной предусмотрительности, я не дал себя обмануть, ибо тут же убедился, что речь идет о задаче невыполнимой. Прошло много лет, слишком много. И не только для того, чтобы затерялся любой, самый неприметный след бродяги; все вокруг было уже не таким, как я помнил. Парк изменился настолько, что, казалось, его раньше вообще не было; теперь там были два пруда, где плавали рыбы, утки и даже лебеди, детская площадка с качелями, горками и еще какими-то металлическими штуками и живая изгородь, много-много живой изгороди, повсюду, где только можно: она была ухоженная, красиво подстриженная и всегда сияющая зеленым глянцем благодаря автоматической поливалке. Конечно, изменения улучшили садовую зону, которую я помнил, но в русле моих изысканий это привело к такому же результату, как если бы какая-нибудь строительная фирма сравняла парк с землей и построила на его месте новый жилой квартал. Одним словом, это было совершенно другое место. То же самое сталось с мрачным переулком, упиравшимся в тупик; мостовая, покрытая заново, теперь была вровень с тротуаром, и там располагался гараж для машин переместившегося в тот квартал полицейского комиссариата, задние двери которого как раз выходили в переулок. На том месте, где раньше были два замызганных бара, теперь был бар с закусками и аперитивами, обслуживавший полицейских и старших чинов участка – практически единственных своих клиентов, как я выяснил, пока пил пиво, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку или какую-нибудь мелочь, напомнившую бы мне о прежних временах. Но строительная компания, воплотившая реформы в жизнь, поставила своей целью изменить все до основания: теперь великолепная плитка «под дерево» и ровный свет неоновых ламп прекрасно гармонировали с полицейской формой нового образца, с сияющим блеском полицейских машин, припаркованных у того дома, где когда-то была прямоугольная ниша. Призраки переулка могли спать спокойно – они под надежной защитой.Размышления обо всей этой «зачистке» до такой степени поглотили меня, что, когда я услышал знакомый звон колокольчика на дверях другого бара, мне показалось, что после долгого отсутствия я вернулся домой. Официант с услужливой улыбкой постарел и сильно растолстел, но в остальном здесь все было точно таким же, как прежде. Стены все так же нуждались в покраске, а толстуха, волосы которой теперь были совершенно белые, что служило единственным доказательством безостановочного хода времени, все так же обливаясь потом, возилась в кухне с кастрюлями, склонившись над ними все в том же углу, что и раньше. Разумеется, официант меня не узнал, а я и не думал пытаться освежить его память. Походы в парк и в переулок принесли разочарование, но в каком-то смысле была от них и польза: стало очевидно, что продолжать поиски в одиночку – это химера, это нелепость, причем, даже большая, чем раньше. Поэтому я и не стал задавать никаких вопросов, и еще потому, что я был абсолютно убежден – заграничный профессор обязательно окажет мне помощь, в которой я так нуждался. Чувствуя себя защищенным этой непонятной уверенностью, я успокоился и почувствовал себя почти хорошо, облокотился о стойку бара и перестал нервничать, решив с удовольствием пропустить рюмочку-другую. Получалось так: я вернулся сюда, дабы выполнить свой долг, и заслуживаю симпатию профессора, чья добрая воля и авторитет с этого момента помогут мне довести поиски до конца. А я бы стал – так мне представлялось – кем-то вроде его помощника, который проделал большую работу, но сейчас скромно удалился на второй план, оставив разрозненные концы своих исследований в надежных руках знающего человека. Я заказал еще рюмку и закурил сигарету; какое-то время я смаковал эту мысль, с грустью и восторгом одновременно, вспоминая всю историю с самого начала и с гордостью думая о том, что близится достойный финал. Когда я вышел на улицу, то был навеселе, но не пьян. На следующий день начинались выступления, я чувствовал нервное возбуждение и в то же время обостренную ясность ума, и в таком состоянии провел всю ночь и следующее утро, а потом, когда наступил вечер, совершенно успокоился и отправился к месту проведения «Недели».Выступление было заявлено на 20:30, но я пришел значительно раньше. Мне хотелось посмотреть, что это за место, и немного освоиться. Мне казалось, это придаст мне уверенности и облегчит мою задачу. Там до меня дошло, что я мог бы сделать это и раньше, в предыдущие дни у меня было полно свободного времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34