Нередко чистенькие, вы
холенные штабные офицеры говорили о нем с благородной горечью:
Ц И это русские офицеры! Посмотрите на этот тип. Ну, разве не ясно, почему м
ы проигрываем сражение за сражением? Тупость, бестолковость, полное отсу
тствие чувства собственного достоинства… Бедная Россия!..
В эти хлопотливые дни штабс-капитан Рыбников нанял себе номер в грязнов
атой гостинице близ вокзала. Хотя при нем и был собственный паспорт запа
сного офицера, но он почему-то нашел нужным заявить, что его бумаги находя
тся пока в комендантском управлении. Сюда же в гостиницу он перевез и сво
и вещи Ц портплед с одеялом и подушкой, дорожный несессер и дешевый нове
нький чемодан, в котором было белье и полный комплект штатского платья.
Впоследствии прислуга показывала, что приходил он в гостиницу поздно и к
ак будто под хмельком, но всегда аккуратно давал швейцару, отворявшему д
вери, гривенник на чай. Спал не более трех-четырех часов, иногда совсем не
раздеваясь. Вставал рано и долго, часами ходил взад и вперед по комнате. В
поддень уходил.
Время от времени штабс-капитан из разных почтовых отделений посылал тел
еграммы в Иркутск, и все эти телеграммы выражали глубокую заботливость о
каком-то раненом, тяжело больном человеке, вероятно, очень близком сердц
у штабс-капитана.
И вот с этим-то суетливым, смешным и несуразным человеком встретился одн
ажды фельетонист большой петербургской газеты Владимир Иванович Щавин
ский.

2

Перед тем как ехать на бега, Щавинский завернул в маленький, темный ресто
ранчик «Слава Петрограда», где обыкновенно собирались к двум часам дня,
для обмена мыслями и сведениями, газетные репортеры. Это была довольно б
еспардонная, веселая, циничная, всезнающая и голодная компания, и Щавинс
кий, до известной степени аристократ газетного мира, к ней, конечно, не при
надлежал. Его воскресные фельетоны, блестящие и забавные, но неглубокие,
имели значительный успех в публике. Он зарабатывал большие деньги, отлич
но одевался и вел широкое знакомство. Но его хорошо принимали и в «Славе П
етрограда» за его развязный, острый язык и за милую щедрость, с которой он
ссужал братьев писателей маленькими золотыми. Сегодня репортеры обеща
ли достать для него беговую программу с таинственными пометками из коню
шни.
Швейцар Василий, почтительно и дружелюбно улыбаясь, снял с Щавинского па
льто.
Ц Пожалуйте, Владимир Иванович. Все в сборе-с. В большом кабинете у Прохо
ра.
И толстый, низко стриженный рыжеусый Прохор так же фамильярно-ласково у
лыбался, глядя, по обыкновению, не в глаза, а поверх лба почетному посетите
лю.
Ц Давненько не изволили бывать, Владимир Иванович. Пожалуйте-с. Все свои
-с.
Как и всегда, братья писатели сидели вокруг длинного стола и, торопливо м
акая перья в одну чернильницу, быстро строчили на длинных полосах бумаги
. В то же время они успевали, не прекращая этого занятия, поглощать расстег
аи и жареную колбасу с картофельным пюре, пить водку и пиво, курить и обмен
иваться свежими городскими новостями и редакционными сплетнями, не под
лежащими тиснению. Кто-то спал камнем на диване, подстелив под голову нос
овой платок. Воздух в кабинете был синий, густой и слоистый от табачного д
ыма.
Здороваясь с репортерами, Щавинский заметил среди них штабс-капитана в
общеармейском мундире. Он сидел, расставив врозь ноги, опираясь руками и
подбородком на эфес огромной шашки. При виде его Щавинский не удивился, к
ак привык ничему не удивляться в жизни репортеров. Он бывал свидетелем, ч
то в этой путаной бесшабашной компании пропадали по целым неделям: тамбо
вские помещики, ювелиры, музыканты, танцмейстеры, актеры, хозяева зверин
цев, рыбные торговцы, распорядители кафешантанов, клубные игроки и други
е лица самых неожиданных профессий.
Когда дошла очередь до офицера, тот встал, приподнял плечи, оттопырив лок
ти, и отрекомендовался хриплым, настоящим армейским пропойным голосом:

Ц Хемм!.. Штабс-капитан Рыбников. Очень приятно. Вы тоже писатель? Очень, о
чень приятно. Уважаю пишущую братию. Печать Ц шестая великая держава. Чт
о? Не правда?
При этом он осклаблялся, щелкал каблуками, крепко тряс руку Щавинского и
все время как-то особенно смешно кланялся, быстро сгибая и выпрямляя вер
хнюю часть тела.
«Где я его видел? Ц мелькнула у Щавинского беспокойная мысль. Ц Удивите
льно кого-то напоминает. Кого?»
Здесь в кабинете были все знаменитости петербургского репортажа. Три му
шкетера Ц Кодлубцев, Ряжкин и Попов. Их никогда не видали иначе, как вмест
е, даже их фамилии, произнесенные рядом, особенно ловко укладывались в че
тырехстопный ямб. Это не мешало им постоянно ссориться и выдумывать друг
про друга случаи невероятных вымогательств, уголовных подлогов, клевет
ы и шантажа. Присутствовал также Сергей Кондрашов, которого за его необу
зданное сладострастие называли «не человек, а патологический случай». Б
ыл некто, чья фамилия стерлась от времени, как одна сторона скверной моне
ты, и осталась только ходячая кличка «Матаня», под которой его знал весь П
етербург. Про мрачного Свищева, писавшего фельетончики «По камерам миро
вых судей», говорили в виде дружеской шутки: «Свищев крупный шантажист, о
н меньше трех рублен не берет». Спавший же на диване длинноволосый поэт П
еструхин поддерживал свое утлое и пьяное существование тем, что воспева
л в лирических стихах царские дни и двунадесятые праздники. Были и други
е, не менее крупные имена: специалисты по городским делам, по пожарам, по т
рупам, по открытиям и закрытиям садов.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3