Или, например, поймал как-то дед Триша рыбку. Я только понюхать хотел, подошел только. И вдруг - вот так чудо! - я бегу через двор, а рыба - у меня в зубах. Потом не успел я и глазом моргнуть, а рыбы уже нету. То ли съел я ее, то ли еще что, и сам не знаю, честное слово...
И с сыром - то же. Исчезает, лишь только тень моя на него упадет. Чем же я виноват? Почему он не бежит от меня, как мышь, а сам ко мне в рот лезет? Вот я, например, не кидаюсь же в пасть злодея и блохолова Жучи. И пожалуйста: по сей день шкуру сберег в целости и сохранности.
Но куда все-таки везет меня мой дед?
Глава третья
Мельница, на которую и солнце не глядит. От куриной печенки до слоновьей печени. Запахи незнакомой корчмы
- Да, деваться некуда! Убить его, озорника, и дело с концом! Ворюга паршивый! Ведь до того обленился, что мыши из его усов косички заплетают, а он - хоть бы что!
Но как ни ругался дед, а все же жаль ему было усатого мурлыку, единственного своего дружка на одинокой и пустой мельнице.
Тришина водяная мельница стояла далеко от села, как раз у входа в ущелье, такое тесное и мрачное, что сюда солнце даже в полдень не заглядывало. Так что и деду и коту приходилось определять время по самым точным в мире часам - как живот подскажет, что обедать пора, так Триша и говорит:
- Тоша, давай обедать. Солнце, наверно, уже за гору перевалило.
Крестьяне, если у них спрашивали, как пройти на мельницу, отвечали обычно так:
- А, мельница дяди Триши?! Это там, где черти ночуют, где еще не рассвело, а уже смеркается, там, где дорога заблудилась и в ущелье за мельницей без следа пропала. Идите по следу собачьего князя Жучи - как раз туда и попадете.
И правда, крестьяне ходят на мельницу редко. Зато собачий князь наведывается туда каждодневно, чтобы устроить засаду на кота Тошу. Пес точит на него зубы из-за какой-то печенки - то ли куриной, то ли телячьей.
За давностью никто уже не помнит, какая она была, но обида не забывается! Сначала Жуча утверждал, что печенка была куриная, на другой год он заявил, будто она - свиная, на третий - печенка стала уже телячьей, на четвертый - превратилась в воловью.
А если ссора не прекратится, то в один прекрасный день мы, наверно, увидим, как за Тошей несется Жуча и вопит:
``Отдай, ворюга, слоновью печень!"
Да, одиноко жилось дедушке Трише, и неудивительно, что очень он любил кота, единственного своего друга-приятеля. Легко ли это - взять да и бросить его в реку!
- Ржа ржавая! - снова заскрипел дед, обращаясь к мешку. - Из-за твоего кошачьего бесстыдства остаюсь я на всем белом свете один-одинешенек. Но не миновать тебе омута, за тем и еду!
- Почему ж ты не утопил меня возле мельницы? - грустно осведомился из мешка кот. - Бултых - и нет Тоши!
- А потому, что очень буду я тосковать, глядя каждый день на твою могилу.
- А зачем гоняешь из-за меня осла? Закинул бы мешок за спину и шагал бы.
- Эх, Тоша! Да ведь за тобой столько водится всякого воровства, разбоев и жульничества, что даже возом не вывезешь. Я и так мелкие твои грехи дома оставил, чтобы осла не перегружать.
Неизвестно, сколько бы еще времени вел дед свою беседу, но вдруг из мешка раздался кошачий вопль:
- Стой! Запах чую! Волшебный запах жареной рыбы!
- А на меня вроде винным духом пахнуло, - откликнулся дед. Наверно, корчма близко.
- А до меня будто аромат горного сена долетел, - вставил слово осел. - Значит, при корчме и конюшня имеется!
- Ну, герои, вперед! - лихо скомандовал дед Триша.
- Передние и задние ноги, бегом марш! - проревел осел.
- Мешок, не мешкай! - фыркнул кот.
И повозка с дедом и мешком, подняв облако пыли, скрылась за поворотом.
Глава четвертая
Странная корчма. Три осла без одного. Охота за луной. ``Мешок, брось меня в воду!" Только кот разберет, кто корчмарь, а кто дед Триша. Мешок пропал!
Повозка лихо подкатила к старой корчме, над входом которой были намалеваны два осла, а под ними большими буквами было выведено:
Корчма ``У трех ослов".
Завидев вывеску, дед вытаращил глаза:
- Это как же?! Написано: ``У трех ослов", а нарисованы только два. Где же третий?
- Заходи, будешь третий, - пробурчал себе под нос корчмарь Винко и тут же любезно проговорил: - Третьего осла я за вином послал. Сейчас вернется.
Дед положил своему ослу охапку сена и, оставив мешок в повозке, вошел в корчму.
- Вот выпью малость, разгоню печаль, а тогда и брошу поганца в реку...
Уселся мельник за стол, и принялись они с хозяином за водку. Славная была попойка! Так нагрузились, что обоим вдруг почудилось, будто луна с неба им подмигивает. Выскочили дед и корчмарь во двор и ну кричать что было мочи:
- Эй, луна! Спускайся к нам, мы и тебя угостим!
Но луна лишь лукаво ухмыльнулась в ответ.
- Наглость какая! - рассердились старики. - А не залезть ли нам на небо, не отлупить ли ее как следует?
Притащили они длинную лестницу, приставили ее к большому ореховому дереву, из-за макушки которого выглядывало светлое лицо луны.
- Подержи-ка землю, чтоб она не качалась, - попросил корчмаря пьяный Триша, - а я мигом залезу на дерево и схвачу эту проказницу!
Взобрался дед на орешину и ахнул:
- Что же это, брат?! Вторая луна из реки глядит!
- А третья в корчму забралась, я ее в через окно вижу! - закричал корчмарь, показывая на лунное отражение в оконном стекле. - Слезай, дружище, скорей, не то она всю водку выпьет!
Старики влетели в корчму, но луны и след простыл. Бросились они к реке, что текла возле самого двора, но луна уже успела спрятаться за гору, и ее не было видно ни в реке, ни в небе.
- Нету!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11