Все три сбежали! - вздохнул дед Триша. - Пойдем назад в корчму. Засвети-ка лампу, надо еще выпить.
И долго бы они еще выпивали, если бы дед Триша вдруг не вспомнил:
- Постой, брат, я ведь должен бросить в воду мешок с котом. Или это мешок меня собирался бросить? Вот так раз! Забыл, кто кого бросать должен...
Дед, пошатываясь, заковылял к повозке, взвалил мешок на спину, спустился к берегу и горестно возопил:
- Мешок, брось меня в воду! Тоша, старый дружище, брось меня!
Но ни мешок, ни кот не пошевелились.
- Значит, пощадил меня Тоша, - рассудил дед. - Ну, раз так, то и я обещаю никогда больше не красть твое сало, а теперь пойду выпью!
- Ура, твоя правда, брат наш! - закричали ему ослы с вывески.
К полуночи корчмарь и дед так напились, что позабыли, кто из них корчмарь, а кто дед Триша.
- Я-то корчмарь, а ты, наверно, мельник, - твердил дед.
- А может, мы оба - мельники? - сомневался корчмарь.
- Давай спросим кота, - предложил Триша. - Он скорей разберется.
Оба направились к берегу, где дед оставил свой мешок, но... Вот так чудо! Мешок пропал!
- Вот мы и попались! - запричитал дед. - Кто нам теперь скажет, который из нас - корчмарь, а который - дед Триша, старый мельник?
Глава пятая
Поиски. Что сказал Сом. Полная подвода полных мешков. Две меры проса за три королевства. Водочный дождь. Объявление и обращение
Чуть свет отправился дед Триша на поиски своего кота. Брел он вниз по течению реки, заглядывал в каждый омут и жалостным голосом расспрашивал рыбок, не встречали ли они в воде мешок с котом. Но рыбки мудро помалкивали, поблескивая на солнце своими серебряными одеждами. Старый усатый Сом высунулся из воды и, выслушав дедов вопрос, отрицательно повел хвостом. На его безголосом рыбьем языке это означало примерно следующее:
``Ах, дед, дед, неужели ты думаешь, что я, сам Сом, настолько глуп, что стану связываться с каким-то котом в мешке! Был бы порядочный кот - тогда еще ладно. Но ведь этот твой Тоша - сущий висельник! Ведь он что делает? Влезет на вербу, пялит свои бесстыжие глаза на рыбу и... облизывается!"
Нет его, значит, в воде, - горестно вздохнул дед Триша. - Бедный я, несчастный! А может, он на земле где-нибудь?..
Дед спрашивал каждого встречного, не видел ли кто кота в мешке. Но ему не везло. Одни шарахались от него в сторону: ``Не спятил ли старик?" Другие отвечали, что, мол, случалось им видеть котов, однако без мешка, и мешки тоже попадались им на пути, но все были либо с мукой, либо с зерном, либо с шерстью. А еще бывало шило в мешке. Но ведь шила, как известно, в мешке не утаишь.
- Наверно, его птицы украли, если нет его ни в воде, ни на земле, сокрушался дед Триша. - Может, на дереве где-нибудь застрял, а то, чего доброго, и вообще повис в воздухе!
Легкомысленные воробьи божились, что в жизни не видели кота в мешке. Ну, а если бы увидели, то, конечно, показали бы ему, почем мера пшена и почем фунт лиха.
- Это и без вас известно, - отвечал дед. - Мера пшена стоит восемь динаров, фунт лиха с приплатой не берут, а вот кота моего Тошу я и за три королевства не отдам!
- За жулика кота три королевства! - загалдели воробьи. - Да за такую цену можно получить не меньше двух мер пшена да еще конопли в придачу!
Простодушные воробьи все же утешили деда. ``Жив, жив!" - прощебетали они. А вечером каждый наставлял своих птенцов:
- Дети, глядите в оба! Как только заметите, что на дерево мешок лезет, удирайте без оглядки. Этот мешок не простой - в нем кот Тоша!
Дед Триша возвратился в корчму хмур, невесел, нос повесил, с руками пустыми - все ему постыли; ноги сбивши - горя не избывши, устал без толку - тоска, да и только!
- Что делать, приятель? Нету кота!
- У нас с тобой, дружище, мозги нынче набекрень. Пока мы их на место не поставим, ничего путного не придумаем, - ответил хозяин ``Трех ослов".
Он вытащил откуда-то пыльный мешок и хватил им разок-другой себя и деда Тришу. И что ж? Вправились мозги!
- Придумал! - воскликнул корчмарь. - Надо объявление написать: мол, пропал кот в мешке. Ко мне людей много ходит. Может, кто-нибудь его и видел.
- А есть у тебя еще какие-нибудь такие объявления?
- Ого, еще сколько! Глянь-ка, под ними и стены не видно.
Корчма и вправду вся была облеплена разными объявлениями. В одном говорилось, что некий человек ищет свой разум, который он в водке утопил; в другом другой человек сообщал, что у него в корчме память отшибло и если кто-либо умеет эту память обратно пришибить, то - просьба помочь; третий предупреждал всех, чтоб не ступали на скользкую дорожку - можно оступиться; четвертый разыскивал потерянную в пьянстве молодость, а еще один, оказывается, оставил в корчме свое доброе имя и просил немедленно сообщить, если кто-нибудь таковое имя нашел.
- Ладно, давай и мы напишем что-нибудь вроде этого, - сказал дед Триша.
- С удовольствием. Только плохой из меня писарь, - предупредил корчмарь.
Он принес большущую чернильницу, белое гусиное перо, ворох бумаги, какая идет на обертку скобяного товара, и разложил все это на широком трактирном столе. За этим столом люди выпили столько спиртного, что его, наверное, хватило бы на отличный водочный дождь для целого государства, да еще остатком можно было бы целый месяц вертеть колесо Тришиной мельницы, а лишку было бы довольно, чтобы выкупаться старой свинье с ее шестнадцатью поросятами. Понятно, что за таким столом трудно написать вполне трезвое объявление.
И вот сочинители, взяв себе в помощники полную бутылочку - ту самую, что придает мыслям плавность и текучесть, - икая, позевывая, почесывая поминутно затылки, стукая себя то и дело по лбу и пролив семь потов, составили наконец такой документ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11