"Вон оно что!" - сразу сообразил Шурка и даже позавидовал выдумке приятеля.
Шурка и сам недолюбливал соседей. И не без оснований. Шурка хорошо помнил тот последний совет дружины, на котором подводились итоги пионерского соревнования за год. Толпясь в коридоре, ждал результатов не только их класс. На двери пионерской комнаты нетерпеливо поглядывали и соседи, ученики шестого "Б". Они были уверены, что первенство будет за ними. Горячо доказывали свое преимущество, ссылались главным образом на учебу, на то, что первыми в школе взялись за создание ленинского музея.
- А кто больше всех собрал металлолома? - не сдавался Казик, выкладывая козырь своего отряда.
- Вы.
- А кто получил галстук от пионеров острова Свободы?
- Мы! - дружно подхватили ребята из шестого "А".
- А кто пригласил на свой сбор героя революции?..
- Вы!.. Мы!.. Мы!.. Вы!.. - гудели в коридоре голоса учеников.
За дверями пионерской комнаты была тишина. Но постепенно и там назревал спор.
Венька, которого пригласили на совет дружины как вожака по сбору металлического лома на пионерский трактор и как командира "Красных следопытов" класса, сидел рядом с Алисой Николаевной. Он важно откинулся на спинку стула и с затаенным волнением следил за Машей Васильковой, которую они в нынешнем году избрали председателем совета отряда. Ему приятно было услышать похвалу в свой адрес от вожатой. Пусть знает об этом и Маша. Вот только почему в ее синих глазах насмешка?
Старовойтенко знал, что за дверями пионерской комнаты его с нетерпением ждут Казик, друзья. Изредка кто-нибудь из них осторожно заглядывал в комнату:
- Ну, как? Что слышно?
Венька только улыбался в ответ: "Не волнуйтесь, ребята, пор-рядок! Все идет как полагается".
Но неожиданно слово взяла Алиса Николаевна и все переиначила.
- Почему вы не говорите о главном? - спрашивала вожатая. - Об учебе. Какое почетное звание носит шестой "А"? Сами знаете: "Отряд-спутник пятилетки". А как вы окончили учебный год? Не вытянули Шуру Протасевича. Остался с работой на осень. От вас мы ждали лучшего.
И как потом ни старался Венька, как ни доказывал, что переэкзаменовка вовсе не означает, что Шурка останется на второй год, ничего не помогло. Только зря распинался.
- Знаем, все знаем, - отрезала Алиса Николаевна. - Какие будут предложения?
Никто Веньку не поддержал. Даже Маша! За шестым "А" осталось второе место, а на первое выдвинули теперешний седьмой "Б".
Так что кому-кому, а у Шурки был повод обижаться на соседей. Не один упрек ему пришлось выслушать от друзей. Потому вот так рьяно и ухватился он за Венькину выдумку с воробьем, предложил Старовойтенко:
- Давай я запущу! Пусть знают, задаваки несчастные...
- Нет, я сам, - возразил Венька, резво забегая вперед. - Ты же доказал им, не остался на второй год. Снова с нами! Вот мы им и покажем наших!
Шурка прибавил шагу. Теперь он уже совсем забыл и про Казика, и про непроявленные пленки...
- Прикроешь, ладно? - предупреждал Венька, оглядываясь. - Вдвоем оно сподручней.
- Конечно! - согласился Шурка. - Только запускать надо перед самым звонком, а еще лучше, когда прозвенит. Тогда точь-в-точь успеем...
- А может, и вправду ты?
- Что - я?
- Запустишь его.
Венька вытащил из кармана воробья.
- Давай.
- Эх и допечем! - скалил зубы Венька. - Ну и поскачут...
Представив себе, как соседи будут гоняться по классу за воробьем, он аж давился от смеха. Как это удачно, что встретился Протасевич! Венька едва в пляс не пустился. Потом вдруг остановился, предупредил:
- Только смотри, чтобы никому ни гу-гу.
- Будь уверен!
Вскоре они уже были в школе. Теперь не спешили, умышленно тянули время до звонка. Венька не отходил от Шурки ни на шаг. Чуть ли не прижимался к нему, прикрывая карман, в котором тот держал воробья. А сам зорко следил за окружающими: только бы не нарваться на Агея Михайловича!
На лестничной площадке второго этажа ребята задержались. Переглянулись, словно испытывая друг друга: кому идти первым?
Мимо них с громкими криками, шутя и смеясь, неслись наперегонки ученики, спеша к дверям своих классов. Изредка кто-нибудь здоровался с ними, перебрасывался на ходу словом и мчался дальше.
Чем ближе к звонку, тем больше начинал тревожиться Шурка. Им овладела какая-то вялость, которая заставляла горбиться, прижиматься к стене. Шурке показалось, что и Венька как-то скис и слишком уж часто шарит глазами по сторонам. Он вздохнул и, поглядывая в конец коридора, тихо признался:
- Боязно немного...
- Сдрейфил?
Это Венькино "сдрейфил", как кнутом, хлестнуло Шурку, подтолкнуло к действию. Щеки его вспыхнули, он оторвался от стены и кивнул приятелю:
- Пошли!
Шурка бежал и чувствовал, что рука, в которой он держал в кармане воробья, почему-то взмокла. Ладонь неприятно липла к перышкам птицы. Даже противно стало. Подумалось: не слишком ли сильно сжал? И он ослабил пальцы.
А вдогонку уже катился заливистый звонок, торопя тех, кто запаздывал, только еще переступал порог школы, тревогой отзывался в сердцах нерадивых, плохо подготовивших уроки учеников.
Звенит школьный звонок!.. Зовет, торопит, предупреждает. И только заговорщики понимают его по-своему. Для них это сигнал к действию. Вот они уже шмыгнули в свой класс, чтобы, перед тем как незаметно подпустить воробья соседям, успеть сунуть в парту учебники.
Звенит школьный звонок, заливается...
Шурка проскользнул между партами, приостановился возле своей. Кажется, никто не обращает на них внимания.
- Давай быстрей! - жарко зашептал в самое ухо Венька. - А то поздно будет.
- Сейчас...
- Да шевелись ты!
И тут произошло неожиданное и непоправимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45