Она считала, что такой поздний ее приезд будет особенно эффектным.
Но никакого эффекта не получилось.
Вокруг, как мы уже сказали, было много других Золушек. Все Машенькины подруги, в славных, собственноручно сшитых ситцевых платьях, танцевали и веселились от души. Веселились или делали вид, что веселятся, и девушки, похожие на Муру (а таких было, по правде говоря, тоже немало). И все они танцевали, и ситцевые их платья развевались по залу, и зал был похож на большой цветник, когда по нему пробегает теплый ветер.
Но вот музыка замолчала, и Мура решила действовать: она пробралась поближе к эстраде и остановилась там на виду у всех в самой красивой позе. И ее сразу заметили! Вернее, заметили Петрушку, которого она держала в руках. На это и рассчитывала Мура.
- Кукольный театр! Сейчас будет кукольный театр! - послышались голоса.
Веселые Золушки и танцевавшие с ними принцы густой толпой придвинулись к эстраде. Одни стали хлопать в ладоши, другие - останавливать их, и наконец наступила тишина: все ждали начала представления.
А Мура, сначала очень обрадованная этим вниманием, совершенно растерялась: от нее ждали какого-то кукольного представления!
Она неуверенно подняла Петрушку, и тот сейчас же, по своей давней театральной привычке, раскланялся с публикой. Раздался одобрительный смех и веселые аплодисменты.
Но что делать дальше, Мура решительно не знала.
- Петрушечка, - сказала она своим неприятным голосом, - поклонись еще раз публике!
Но Петрушка больше не хотел кланяться. Он упирался и вертел головой.
Снова раздался смех и послышались аплодисменты. Но впервые в его театральной жизни они были неприятны Петрушке.
- Товарищи, пропустите, пожалуйста! - раздался вдруг из задних рядов чей-то звонкий голос. - Пропустите меня вперед!
Голос был такой звонкий и вместе с тем такой требовательный, что все стоявшие позади расступились, и прямо к Муре стала пробираться... кто бы вы думали? Машенька!
Оказывается, Машенька пришла на бал еще позже Муры. Но сделала она это не по правилам Муриного "хорошего тона", а просто потому, что только что смогла закончить свое бальное платье. И какое же это было милое платье!
Оно походило на самый скромный и застенчивый и поэтому самый милый лесной букет. Сшито оно было так просто, что фасон его совсем не был заметен, а заметна была только его скромная и веселая расцветка.
По светло-зеленому ситцевому полю, похожему на молодую весеннюю травку, рассыпались белоснежные головки ландышей и веточки первых синеватых фиалок. Сама молодость, свежесть, весна вместе с Машенькой вошли в зал, и все это сразу почувствовали. Все головы повернулись к Машеньке, и про Муру с Петрушкой все сразу забыли. Но Машенька пробиралась именно к ним.
- Это Петрушка моей знакомой девочки - как он сюда попал? - звонко и горячо говорила она окружающим. - Это тот самый Петрушка. Я сама ему недавно сшила костюм!
- И прекрасно сшили, - подхватил чей-то приятный мужской голос, и юноша в спортивной куртке с молниями, с фотоаппаратом через плечо появился возле Машеньки. - Вы, может быть, и свое платье шили сами?
- Ну конечно, сама, - засмеялась Машенька.
- В таком случае я должен вас сфотографировать для нашей газеты. Извините, я прошу вас об этом! - поправился юноша, и нахмурившаяся было Машенька опять засмеялась и пошла за принцем... то есть, извините, за фотографом в спортивной куртке.
- Ой, подождите, - вдруг вспомнила она. - Тут Петрушка!
- Хорошо, снимем и Петрушку, но только сначала вас, - сказал юноша и увлек Машеньку в другой конец зала.
И все Золушки и принцы хлынули вслед за ними. Все надеялись, что, может быть, их тоже снимут. И Мура осталась одна.
Она поспешила сначала за всеми, - ведь это была ее самая страстная мечта - появиться на страницах газеты! Но ей и поворачиваться было трудно в стоявшем колоколом платье... А фотограф уже снимал Машеньку. И снимал ее подружек. И опять Машеньку.
- Все, - сказал он, щелкнув еще несколько раз. - Теперь и я имею право потанцевать.
Он склонил перед Машенькой голову, и она сейчас же положила ему на плечо руку...
А с эстрады полились увлекательные мерные звуки вальса, и Золушка, то есть Машенька, умчалась с принцем в спортивной куртке, и вслед за ними закружились другие пары.
И Мура опять осталась одна. Или, вернее, вдвоем с Петрушкой. И на него первого обрушился ее гнев.
- У, черт противный! - прошипела Мура и со злостью швырнула Петрушку в первый попавшийся угол, побежала вниз по лестнице, в раздевалку.
Когда она бежала вниз, с ее ноги упала серебряная туфля, и старые часы, висевшие в гардеробной, начали отбивать двенадцать часов.
- Гражданочка, башмачок потеряли, - сказал старый клубный швейцар Непейвода.
Он хотел подать Муре туфлю, но она сама схватила ее, замахнулась ею на швейцара и, вырвав из его рук паль-то, выбежала на улицу.
Когда за ней с грохотом захлопнулась входная дверь, старый швейцар покачал головой и почесал в затылке. Вид у него был недоумевающий, казалось, он силился что-то вспомнить или решить какую-то задачу.
Может быть, и он читал в детстве сказку про Золушку и сейчас вспомнил ее?
Как ни трогательно подобное предположение, но надо сознаться, что старый швейцар размышлял о чем-то совершенно другом. И мы с вами должны без его помощи решить, какая девушка в этот вечер больше походила на Золушку из старой сказки: та ли, которой сшила платье добрая и весьма дорогая фея, платье, в котором эта девушка убежала, уронив туфельку, около двенадцати часов ночи. Или та, которая сшила себе платье сама, без всякой помощи фей, и танцевала сейчас в зале с милым юношей из местной газеты, очень мало, в сущности, похожим на принца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30