– Да вроде бы тут, слева, уже получше стало. А вот справа еще побаливает. Кхе, кхе…
Лева сбегал в буфет.
После этого Шубин согласился выступить на обсуждении стихов Льва Кондырева.
Они отправились в зал, где вскоре началось поэтическое собрание.
В президиуме – поэтические мэтры Вера Инбер, Маргарита Алигер и Семен Кирсанов.
По мере выступлений становилось ясно, что с дарованием у обсуждаемого поэта не все так просто, да и стихи он еще не умеет отделывать. А потому рядом с неплохими строками встречаются сырые, недодуманные и недочувствованные.
Потом наступила тишина.
– Кто еще хочет выступить? – обратился к собратьям по перу ведущий заседание Семен Кирсанов.
Рядом с Кондыревым, облокотившись на спинку переднего стула, мерно посапывал Павел Шубин.
Кондырев потрогал его за плечо:
– Павел Николаевич, вы же обещали выступить?! Павел Николаевич!..
Тот опрокинулся.
– Так что, никто не желает? – повторил Кирсанов.
– Да и так все ясно, – произнес кто-то в зале.
– А вот и неясно, – поднялся Шубин.
– Слово Павлу Шубину.
Поэт нетвердой походкой вышел к столу президиума, постоял и произнес:
– Вот тут я слышал, что Лев Кондырев не умеет писать стихи. Хочу спросить вас, – он повернулся в сторону сидевших в президиуме, – а кто умеет?!
Возникла пауза.
Разряжая ее, Шубин сказал:
– А вот парень он – золотой. Лева, иди я тебя поцелую…

26

Однажды в журнал «Молодая гвардия» на заседание редколлегии пришел Лев Иванович Ошанин, чтобы познакомить со своим новым романом в балладах об Александре Македонском и предложить его журналу.
Свое слово он начал с рассказа об истории создания нового произведения в необычном жанре.
– Это философский роман в балладах. Его я писал несколько лет. Я проехал и прошел сотни километров по тропам и дорогам, по которым шли воины Александра Македонского, в Афганистане и Персии. Называется роман «Вода бессмертия».
– Лев Иванович, – хмыкнул Владимир Фирсов, член редколлегии, – может, воду-то уберем?
– Ты все шутишь, Володя, а я серьезно говорю: над романом я трудился несколько лет. И название его мною выстрадано. Итак, баллада первая…
Прошел час, другой, а Ошанин все читал и читал свой философский роман в балладах «Вода бессмертия».
Получаю записку от Геннадия Серебрякова:
Деревенели, словно доски.
Этот сник, а тот увял.
Лев Иваныч Македонский
Нам Ошанина читал…

27

Известный театровед Инна Люциановна Вишневская, которая вела вместе с Алексеем Симуковым семинар драматургов в Литературном институте, однажды на кафедре творчества рассказывала своим коллегам о впечатлении, вынесенном ею из аудитории Театрального института, где проходил конкурсный тур по чтению.
В экзаменационной комиссии были три народные артистки – Зуева, Пыжова и Рыжова.
В аудиторию вошел молодой человек восточного типа. Поклонился и сказал:
– Я вам прочту басню.
– Пожалуйста.
– Басня. «Заяц анонист», – произнес абитуриент.
После некоторого замешательства одна из артисток спросила:
– Как назвается басня?
– «Заяц анонист», – повторил молодой человек. Зуева повернулась к Пыжовой:
– Дорогая, ты не так спрашиваешь… Простите, чем занимается ваш зайчик?
– Анонимки пишет, – ответил абитуриент…
Присутствовавшие на кафедре коллеги Вишневской по достоинству оценили рассказ. А Владимир Германович Лидин, который в то время был председателем ГЭК, потирая свои худые, высохшие пальцы, произнес:
– У меня сегодня гости будут, и я им непременно расскажу про этот казус на вступительных экзаменах в театральный институт.
Прозвенел звонок. Все ушли на занятия. Проходит минут десять и в аудитории, где проводила занятия Инна Люциановна, появилась лаборантка кафедры и попросила Вишневскую на несколько минут вернуться к Владимиру Германовичу…
И пока Вишневская идет на кафедру, несколько слов о самом Владимире Германовиче Лидине. Он был современников Бунина, Андрея Белого, Алексея Ремизова, которые были неявными, но ощутимые в его повестях и рассказах его учителями. Первые его книги «Трын-трава», «Полая вода» вышли в Москве в канун октября 1917 года.
Особо популярен он был в 20-е годы. Тогда вышло у него шеститомное собрание сочинений. Но постепенно популярность сошла на нет. Однако имя его не забывалось. Этому способствовали сборники его рассказов «Ночные поезда», «Шум дождя», «Дорога журавля», выходившие в свет в 50-х годах. В последующие годы вышли его очерки-рассказы о писателях «Люди и встречи» и о книгах – «Друзья мои – книги»…
Извинившись за беспокойство, Владимир Германович сказал:
– Инночка, ничего не поделаешь: проклятый склероз. А гостям я все-таки хочу рассказать о происшедшем в ГИТИСе. Так повторите еще раз, что там произошло с кроликом-педерастом?!

28

Расул Гамзатов спросил одного знакомого:
– Слушай, у тебя есть сосед Саша Г.?
Тот ответил:
– Есть, ну и что?
– Он что, действительно, чуть-чуть сумасшедший?!
– Почему?
– Я ему говорю: «Саша, приезжай ко мне в Дагестан, в гости».
Он взял и приехал. Что он шуток не понимает?!

29

Готовили к печати в журнале «Молодая гвардия» роман Василия Петровича Рослякова «Витенька». Главному редактору Анатолию Иванову название не понравилось. Предложенное мною «С красной строки» – утвердили.
– А зря, – сокрушался Росляков, – ведь в этом имени я пытался воплотить символику социального типа времени.
Это он выговаривал, встретившись в редакции со мной, когда я высказал ему ряд замечаний по рукописи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13