Но мы все -
я, Дункан и Нигель решили, что ему лучше уехать из Ремута.
Келсон остановился и стал внимательно изучать носки своих черных
блестящих сапог, а затем продолжал:
- Но в это же время мы получили и другие сведения, и гораздо более
серьезные, чем лишение сана Дункана. Лорис и Корриган хотят наложить на
Корвин интердикт. Они хотят покончить с Морганом и со всеми Дерини в
Одиннадцати Королевствах. И вот Дункан поехал к Моргану, чтобы сообщить
ему о планах архиепископов, а заодно уклониться от церковного суда. Лорд
Дерри вернулся оттуда четыре для назад и сообщил, что там все нормально, а
Морган и Дункан собираются ехать в Джассу, чтобы выступить перед курией и
убедить духовенство не накладывать интердикт. С тех пор о нем ничего не
слышно.
- Лишение сана? Интердикт? Что случилось после того, как я уехал из
Ремута?
Келсон криво усмехнулся.
- На севере возникло религиозное движение фанатиков, которые начали
священную войну против Дерини. Этот интердикт будет им на пользу. И к тому
же Весит из Торента вот-вот нападет на нас и захватит Кардоссу. Если не
учитывать всего этого, то остальное все великолепно. Твой драгоценный
братец сказал, чтобы я оставался спокойным, не волновался, пока он и
Морган не приедут ко мне для того, чтобы руководить всеми моими
действиями. Он, конечно, прав. Несмотря на положение и могущество, я еще
молод и неопытен. Я чересчур откровенен с тобой, Кевин, но это так трудно
- просто сидеть и ждать.
Кевин медленно кивнул. Затем оглянулся назад, на компанию, слушавшую
пение Гвидона. Он не мог разобрать слов, но мелодия, плывущая в теплом
осеннем воздухе, была чистой, прозрачной и красивой. Он скрестил руки на
груди и опустил глаза.
- Я полагаю, что об этом никто больше не знает?
- Дерри известно все. И Гвидон что-то подозревает, но конкретного не
знает ничего. Я думаю, что говорить больше никому пока не стоит. Их
волнение не облегчит положения, и я не хочу, чтобы эти тревоги как-то
нарушили наше празднество.
Кевин улыбнулся.
- Благодарю за доверие, Ваше Величество. Я никому ни о чем не скажу.
И если понадобится моя помощь, то мой меч, моя жизнь и все мое состояние в
вашем распоряжении.
- Я не сказал бы тебе ничего, если бы не был уверен, что тебе можно
доверять, - сказал Келсон. - Идем. Вернемся обратно и послушаем Гвидона.
Ведь это прежде всего твой праздник.
Они вернулись и услышали последние слова Гвидона:
- Ах, моя леди. Лорд Аларик очень хвалил вашу игру на лютне. Может
быть, вы пошлете кого-нибудь за своим инструментом?
- Кевин?
Прежде чем Кевин ответил, со своего места у дерева вскочил Риммель и
поклонился.
- Позвольте мне, леди, - сказал он, стараясь скрыть охватившее его
волнение. - Лорд Кевин не смог услышать эту песню, пусть он послушает
следующую.
- Ну, хорошо, - засмеялась Бронвин. - Риммель, Мэри Элизабет знает,
где лежит моя лютня. Передайте ей, что я прошу отдать ее вам.
- Хорошо, леди.
Гвидон снова ударил по струнам, перестроив лютню на минорный лад.
- Преданный слуга - это бесценное сокровище, - сказал он, трогая
струны и улыбаясь публике. - Ну, пока мы ждем, я хочу спеть вам еще одну
песню - на этот раз любовную, и посвятить ее любовной паре.
Он взял несколько вступительных аккордов и начал петь.
Риммель поспешил через двор в покои Бронвин, звуки песни Гвидона
стояли у него в ушах, но теперь ему представлялся шанс подложить в ее
комнату амулет, данный Бетакой. В это время служанки уже закончили уборку,
и первой, кто войдет в нее, будет сама Бронвин.
Поднявшись по ступеням в комнату, он приложил руки к груди и
почувствовал бешеное биение сердца, но он ощутил и приятную выпуклость
мешочка. Он едва мог поверить, что через несколько часов все кончится, и
Бронвин будет принадлежать ему.
Прежде чем войти в комнату, он с опаской оглянулся вокруг, он ведь
должен был поговорить с Мэри Элизабет! Однако никто его не видел, и в
самой комнате никого не было. Он отыскал лютню в небольшом шкафу, но
требовалось найти место для кристалла: его нужно положить туда, где
Бронвин его бы не заметила до тех пор, пока не сработает заклинание.
Самое удобное место - это шкаф для одежды, решил Риммель. Он подошел
к шкафу и достал мешочек. Конечно, как только Бронвин придет в комнату,
она сразу же направится к шкафу для одежды, особенно после верховой езды
утром, но на верхней полке много места, и кристалл будет заметен там менее
всего.
Риммель осторожно положил мешочек и начал развязывать кожаные шнурки
на нем. Он помнил, что в его распоряжении всего несколько секунд, чтобы
удалиться за пределы действия кристалла. Он взял лютню, повесил ее через
плечо и снова вернулся к шкафу. Риммель открыл мешочек и вытряхнул оттуда
кристалл, загоревшийся холодным голубым светом, в котором четко выделялись
кроваво-красные прожилки.
Затаив дыхание, Риммель быстро сунул мешочек в карман, бросился к
двери и опомнился только после того, как захлопнул ее за собой. Радостно
насвистывая какой-то веселый мотив, он вернулся на террасу и направился в
сад с лютней на плече. По дороге он достал из складок туники медальон,
открыл, с обожанием посмотрел на портрет Бронвин, затем с легким щелчком
закрыл и со вздохом спрятал. Войдя в сад, он услышал пение Гвидона,
разносившееся в воздухе.
Часом позже Бронвин стояла на пороге своей комнаты и улыбалась
Кевину, прижимавшему ее руку к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80