Когда же через четыре года обман вскрылся, а виновники отправились в ссылку, молодой царь решил вновь вернуться к вопросу о женитьбе на Марии. Но тут уже запротестовала мать, инокиня Марфа. Обидевшись за своих родственников, она выдвинула ультиматум: «Или я, или Мария». Воспитанный матерью Михаил выбрал мать. Но где же был его всемогущий отец, поддерживавший идею женитьбы на Хлоповой? Или он тоже не смел возражать своей бывшей жене? Как бы то ни было, но любовь к матери и странная позиция отца в этом вопросе сыграли с Михаилом злую шутку, представив его в глазах потомков безвольным и бесцветным государем.
Чтобы больше не возвращаться к семейным проблемам основателя трехсотлетней царской династии Романовых, напомним, что у него было две жены. Первая – выбранная матерью княжна Мария Долгорукова, заболевшая на другой день после свадьбы и умершая через три месяца, и вторая – дочь незнатного дворянина Евдокия Стрешнева, родившая ему трех сыновей и трех дочерей. Родителей пережили только сын Алексей и дочери – Ирина, Анна и Татьяна.
Но вернемся к русско-польским отношениям. Время Деулинского перемирия подходило к концу (июль 1633 года). Поляки продолжали нарушать пограничное размежевание, нападали на русские села и деревни, грабили население, вели самовольный лов рыбы, ставили на Русской земле свои остроги и слободы. Понятно: все шло к новой войне, благо что ярым ее апологетом с московской стороны был сам патриарх. Однако войны ведут не патриархи, а армии. Русская же армия в предшествующие годы показала всю свою несостоятельность. Дворянское ополчение, стрелецкие гарнизоны, казачья и татарская конница уже не могли соперничать с вымуштрованными армиями европейских государств. По этой причине основное внимание обоих Великих Государей было сосредоточено на создании у себя воинских подразделений по европейскому образцу, а поскольку своих специалистов в Москве не было, то пришлось приглашать на помощь иностранных офицеров и инструкторов, недостатка в которых в то время не было. Свои услуги русской короне тут же предложили десятки то ли отчаянных авантюристов, то ли корыстных ловцов «счастья и чинов», из которых в наибольшей степени проявили себя шотландский полковник Лесли и французский подполковник Фандам. По поручению царя они вместе с московскими приказными людьми выехали в Европу, для того чтобы пригласить на русскую службу опытных офицеров, нанять пять тысяч солдат некатолического вероисповедания, закупить 10 тысяч мушкетов, 5 тысяч шпаг и другое воинское снаряжение. За хорошие деньги все это было исполнено. Началась подготовка московитов, казаков и татар иностранному строю. К началу войны с Польшей иностранными инструкторами было подготовлено шесть пехотных полков численностью по 1600 человек каждый и один кавалерийский полк в 2000 человек.
Заметим кстати, что к тому времени на вооружении Русской армии находилось уже не только иностранное оружие. Московский пушечный двор давно занимался изготовлением собственных пушек, а Московская оружейная палата – ручного огнестрельного оружия и сабель. Над этим трудились не только иностранные специалисты, но и сотни русских металлургов, литейщиков, кузнецов.
Итак, к 1631 году Русская армия насчитывала в своих рядах более 65 тысяч человек и считалась вполне готовой к освобождению русских земель, занятых Польшей. Были определены и воеводы, которым предстояло вести войска под Смоленск, – многоопытные военачальники князья Дмитрий Черкасский и Борис Лыков. Ждали только удобного момента. И он настал. 30 апреля 1632 года умирает король Сигизмунд III Ваза, и в Польше наступает междуцарствие, а вместе с ним – смуты и разногласия. Казалось бы, лучшего времени для наступления не придумаешь, но местнический спор Черкасского и Лыкова, а также возобновившиеся – с подачи поляков – набеги крымских татар на южные окраины государства отсрочили начало боевых действий. В этих условиях царь по настоянию отца вынужден был поставить во главе Русской армии боярина Михаила Шеина. Кандидатура эта была достаточно сомнительной: ведь перед освобождением из плена в 1619 году ему пришлось целовать крест Сигизмунду в том, что он больше никогда не поднимет оружие против Польши. Но… в сентябре, за десять месяцев до окончания срока Деулинского перемирия, 32-тысячная Русская армия, ведомая Шеиным и окольничим Артемием Измайловым, выступила на запад.
Начало войны было весьма успешным: 12 октября 1632 года русским сдался Серпейск, 18 октября – Дорогобуж, а вслед за ними – еще двадцать один город и посады семи городов. В декабре Шеин с Измайловым подошли к Смоленску, в котором располагался всего лишь полуторатысячный гарнизон. Однако крепостные стены, возведенные при Борисе Годунове, надежно защищали город. Штурм «голыми руками» в таких условиях был бы не просто бесполезен, но самоубийствен. Требовалась осадная артиллерия, которой у Шеина, как назло, не было. А за то время, пока ее подвозили, поляки успели укрепить уязвимые места дополнительными внутренними бастионами. Артиллерийский обстрел с частичным разрушением крепостных стен и два штурма, предпринятые русскими воеводами в мае – июне 1633 года, успеха не принесли. Засев во внутренних бастионах, поляки сумели отбиться.
В боевых действиях наступило затишье. Осаждающие меняют тактику и начинают классическую осаду с насыпкой валов и рытьем траншей вокруг города, рассчитывая взять гарнизон измором. И поляки вроде бы уже готовы сдаться, но ситуация меняется. Предполагаемого союзника в этой войне, 38-летнего шведского короля Густава-Адольфа, на которого так рассчитывал Филарет, убивают в битве при Лютцене, и Швеции уже не до московских интересов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15