Ради Бога, Владимир Иванович, – утвердительно наклонил голову Гурьев. – Я распорядился ваше имущество из города сюда перевести, ваши рабочие ждут вас в цеху – пропуска, отдельный вход, доставка их на работу и развоз по домам, всё это улажено, можете о том не беспокоиться. Руководствуясь соображениями секретности, мы их вскорости удалим, подыскав им соответствующую замену, с надлежащей компенсацией, дабы ни у кого никаких обид не возникало. Что же касается раздумий – думайте, сколько потребуется, а мы с господами офицерами пока, действительно, займёмся детективными изысканиями. Если вам что-то потребуется – вы знаете, к кому обратиться.
– Спасибо вам, Владимир Иванович, – просто сказала Рэйчел. – У меня такое чувство, что вы скоро во всём разберётесь. Чувствуйте себя у нас в Мероув Парк, как дома, и не чинитесь. Всегда буду рада оказаться вам полезной.
– Ради вас, сударыня, клятвенно обещаю ни в коем случае не чиниться и не ломаться, – несколько неуклюже пошутил Ладягин, но неловкость его мгновенно улетучилась, потому что все, включая Рэйчел и мальчика, весело и открыто заулыбались.
В трудах и размышлениях прошла у Ладягина почти целая неделя. Предоставленные в его распоряжение образцы и материалы он тщательно исследовал всеми известными ему способами – вплоть до спектро– и рентгенографического. С «шефом» он практически не виделся, завтракал и ужинал в основном в компании генерала и кавторанга, отчего понял, что находится некоторым образом в непосредственной близости к руководству, обедал на скорую руку прямо в цеху – и думал, думал, думал. Получив бумаги, Ладягин убедился, что «Ladyagin Arms Rifle Systems Ltd.» больше не имеет ни кредиторской, ни дебиторской задолженности, все её споры и неурядицы урегулированы, и понял, что сделано это не с тем, чтобы купить его или привязать, а с единственной целью – облегчить раздумья и освободить от бремени ненужных забот. Пару раз за это время Ладягин был приглашаем на «семейные завтраки», и в первый раз даже напрягся, ожидая вопросов, ответов на которые пока не имел. Но лёгкая, ни к чему не обязывающая беседа протекала в непринуждённом, отнюдь не располагающем к расспросам на высокоучёные темы, ключе, и Ладягин расслабился, действительно ощутив себя, наверное, впервые за последние двадцать лет, как дома. Преисполненный благодарности за это, Ладягин и сам не заметил, как поведал Рэйчел, оказавшейся исключительно внимательной, заинтересованной и сопереживающей слушательницей, всю свою жизнь.
– Мы обязательно отыщем вашу жену и сына, Владимир Иванович, – проговорила Рэйчел, ласково накрывая огромную руку Ладягина своей ладонью. – Конечно, это будет совсем не просто, но Джейк… Вот увидите, Яков Кириллович непременно это сделает. Он у нас на самые настоящие чудеса способен. Вы, главное, не теряйте надежды.
– Да мне, собственно, – опять смутился Ладягин, – знать бы, что они живы-здоровы, и того вполне довольно. Я же прекрасно понимаю, что за такой срок жизнь необратимо переменилась, так что – какая там уж семья, о чём вы, сударыня…
– Не может быть, чтобы ваша жена вас забыла или разлюбила, голубчик Владимир Иванович, – покачала головой Рэйчел. – Вы же совершенно замечательный человек – разве можно, однажды с вами столкнувшись, забыть о вашем существовании или смириться с разлукой?! Конечно, Анна Сергеевна вас искала. Я совершенно уверена в этом! Но война, потом – война гражданская, весь этот переворот и водоворот совершенно, как вы верно заметили, переменившейся жизни – с этим и не всякий мужчина справится. Вы не должны думать о плохом. Всё образуется, вот увидите!
Изумлённо разглядывая сидящую перед ним молодую женщину, чьё неподдельное участие буквально перевернуло ему всю душу, Ладягин ясно и бесповоротно осознал, что ради неё готов – совершенно бескорыстно – решительно на всё, что угодно. И жаркая, кипящая ненависть к тем, кто посмел поднять руку на это невозможное чудо, накрыла его с головой.

* * *

Наконец, мысли Ладягина пришли в некое удобоваримое для популярного изложения состояние, в связи с чем он потребовал заслушать его доклад «О возможной природе так называемой души, а также нечистой силы и современных методах борьбы с нею». Несколько юмористическое звучание темы сообщения вызвало недвусмысленное, хотя и тщательно скрываемое недовольство священника. Однако, поскольку голос отца Даниила во всём, что не касалось практических аспектов защиты, имел статус совещательного, ему в активном оппонировании было мягко, но решительно отказано. На помощь священнику неожиданно пришёл сам Ладягин:
– Напрасно вы, дамы и господа, батюшку задвигаете. То, что мы с вами тут закоснели в безбожии и материализме, совершенно ничего не означает. Я, например, уверен, что механика и физика этих самых духовных процессов нам ещё долгое время будет оставаться неясной. А многовековая практика человечества говорит о том, что искренняя молитва и символические предметы, на которые такая молитва опирается, вполне могут послужить весьма действенной защитой. В какое-то высшее существо я не верю, а вот внутри нас, кажется, такие силы сокрыты, что просто удивительно…
– Это интересно, Владимир Иванович, – прищурился Гурьев. – Очень интересно. К вашим словам у меня имеется филологическое дополнение. Не примечательно ли, что глагол «молиться» имеет в русском языке возвратную форму? То есть мы молим более себя самих, нежели кого-то, самих себя на определённые действия и восприятие настраиваем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25