Скорее всего, сделал это он сам. Возможно,
подумал Эбнер, Лютер почувствовал, что и так рассказал слишком много, а
потому решил уничтожить любые свидетельства, которые могли бы навести
будущего читателя на реальный след всего того, что было связано с
пожизненным заточением тети Сари. Что ж, по крайней мере в этом он вполне
преуспел.
Следующая запись вновь касалась таинственного Р.:
"Наконец-то вернулся Р."
Затем: "Заколотил гвоздями окна комнаты Сары".
И наконец: "Коль скоро он сбросил вес, его надо держать на строгой
диете, чтобы сохранять поддающийся контролю размер".
В сущности, это была самая загадочная фраза из всего того, что Эбнер
встречал выше. Имелось ли в виду, что "он" это и есть тот самый "Р."? Если
так, зачем его нужно было держать на строгой диете, и что Лютер Уотелей
имел в виду под контролем его размера? В том, что Эбнер прочитал до сих
пор, ответа на подобные вопросы не было - ни в данных записях, точнее, в
тех фрагментах, которые от них остались, ни в просмотренных перед этим
письмах.
Он отшвырнул от себя тетрадь, с трудом подавив в себе желание тотчас
же ее сжечь. Что и говорить, он был раздражен, тем более, что некое
тревожное чувство недвусмысленно указывало ему не необходимость как можно
скорее проникнуть в тайну этого зловещего дома.
Время было позднее; за окнами уже стемнело и вновь поднялся вездесущий
шум лягушек и козодоев, который, казалось, окружал дом со всех сторон. На
время вытеснив из своего сознания мысли о бессвязных заметках, над чтением
которых он проторчал почти весь вечер, Эбнер попытался восстановить в своей
памяти некоторые суеверия, которые имели хождение в их семье, особенно те
из них, которые занимали доминирующее место. Во многих из них кваканье
лягушек и пение козодоев и сов ассоциировалось со смертью, и на основе
этого в мозгу его словно сама собой вырисовалась связь с "земноводной
темой" - присутствие лягушек создавало перед его глазами гротескную
карикатуру на типичного представителя иннсмаутского клана Маршей, каким его
изображали в письмах, хранимых Лютером Уотелеем на протяжении столь долгих
лет.
Как ни странно, эта мысль, несмотря на всю ее банальность, буквально
заворожила его. Неистовство лягушачьего и жабьего пения в окружавших дом
зарослях показалось Эбнеру весьма примечательным. Что и говорить,
земноводные в окрестностях Данвича всегда водились в изобилии, и он не имел
ни малейшего представления о том, в течение какого периода времени до его
приезда они оглашали своим пением старый дом Уотелеев. При этом он сразу же
отверг всякое допущение о том, что это каким-то образом связано с его
приездом; скорее всего, близость Мискатоника, а также низменный,
заболоченный характер местности по другую сторону реки являлись теми
причинами, которые обусловливали присутствие здесь такого количества
лягушек.
Скоро, однако, от его былого раздражения не осталось и следа - как,
впрочем, и от мыслей о лягушках. Он просто устал. Встав из-за стола, Эбнер
аккуратно уложил тетрадь Лютера Уотелея в один из своих чемоданов,
намереваясь увезти ее с собой и потом поразмыслить о прочитанном на досуге.
Ведь где-то же должна была таиться разгадка! Если в данной местности
действительно происходили какие-то ужасные события, то должно было
сохраниться еще какое-то письменное доказательство случившегося, причем
более убедительное, нежели скудные заметки Лютера Уотелея. Самих жителей
Данвича расспрашивать смысла не было; он знал, что перед "чужаком" вроде
него они и рта не раскроют, даже несмотря на существовавшую между ними
отдаленную родственную связь.
Именно тогда он вспомнил про кипы газет, которые по-прежнему
дожидались своей очереди полететь в костер. Несмотря на усталость, он
принялся листать подшивки {"Эйлсбэри Трэнскрипт"}, в которой время от
времени публиковались сообщения, обозначенные рубрикой "Данвич".
Примерно через час довольно беглого просмотра он обнаружил три
довольно малопонятные статьи, и. хотя ни одна из них не располагалась
непосредственно в данвичской колонке, все они косвенным образом
перекликались с содержанием записей в тетради Лютера Уотелея. Первая была
помещена под заголовком: {"Дикий зверь убивает скот в предместьях
Данвича"}. В ней говорилось следующее.
"Недавно несколько коров и овец, которые обитали на фермах,
располагавшихся неподалеку от Данвича, стали жертвами, как предполагается,
какого-то дикого животного. Оставшиеся на месте резни следы указывают на
то, что это был какой-то крупный зверь, хотя сотрудник кафедры зоологии
Мискатонского университета профессор Бетнал не исключает возможности того,
что в холмистых окрестностях Данвича объявилась стая волков. На памяти
старожилов этих мест к востоку от морского побережья никогда не водились
дикие звери, которые могли бы оставить столь впечатляющие следы. Власти
округа ведут расследование".
Несмотря на все свои поиски, Эбнеру так и не удалось найти продолжения
этой истории. Вместо этого он вскоре наткнулся на сообщение относительно
Ады Уилкерсон,
"Пятидесятисемилетняя вдова Ада Уилкерсон, которая проживала на берегу
Мискатоника неподалеку от Данвича, возможно, стала жертвой преступления,
совершенного три дня назад. После того, как она не пришла на заранее
обговоренную встречу с проживавшей в Данвиче подругой, та наведалась к ней
домой, однако не обнаружила ни малейших следов исчезнувшей женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18