Кто-то медленно, осторожно открывал дверь, ведущую в рабочую
комнату. Он удержал себя от крика. Довольно вскрикнуть раз, и он пропал.
Теперь слышалось нечто вроде мягкого шарканья чьих-то ног по полу, и этот
звук медленно приближался к нему. Нужно хранить самообладание. Разве не так
он поступил, когда казалось, что те ужасные шарообразные глыбы пытаются
приблизиться к нему? Шарканье, крадучись, подступало к нему все ближе, и его
решимости настал предел. Он не закричал, он просто вытолкнул из себя
вызывающий оклик:
- Кто здесь? Кто ты? Что тебе нужно?
Ответа не последовало, но шарканье все приближалось. Джонс не знал,
чего он больше боялся - включить фонарик или оставаться в темноте, в то
время, как нечто неизвестное все ближе подкрадывалось к нему. То, что
происходило в эти мгновения, резко отличалось от уже пережитых ужасов.
Пальцы его и горло спазматически сжимались. Молчать дальше было невозможно,
а мучительное ожидание во мраке начинало становиться невыносимым из всех
других вероятных состояний. Он снова вскрикнул истерически: "Остановись! Кто
здесь?", одновременно дав вспыхнуть все проявляющим лучам фонарика. Но тут
же, парализованный тем, что пришлось увидеть перед собой, выронил из рук
фонарик и издал несколько пронзительных воплей.
То, что подкрадывалось к нему во тьме, было гигантское черное существо
- полуобезьяна, полунасекомое. Шкура его складками покрывала тело, а
морщинистая, с мертвыми глазами, голова-рудимент раскачивалась, как у
пьяного, из стороны в сторону. Передние его лапы с широко раздвинутыми
когтями были протянуты вперед, а туловище напряжено в убийственно
злонамеренной готовности в резком контрасте с полнейшим отсутствием
какого-либо выражения на том, что можно было бы назвать лицом этого
существа. Когда раздались вопли и вслед за тем мгновенно воцарилась темнота,
оно рванулось вперед и в один миг распластало тело своей жертвы на полу.
Сопротивления оказано не было, так как непрошеный свидетель ночных ужасов
оказался в глубоком обмороке.
Но, очевидно, обморок длился не более момента, потому что сознание
вернулось к жертве, когда невероятное существо, все еще неуклюже,
по-обезьяньи волокло ее сквозь мрак. Что заставило Джонса полностью очнуться
- это звуки, производимые чудовищем. То был человеческий голос, и голос этот
был знаком ему. Только одно живое существо могло произносить хриплые,
лихорадочные восклицания, являвшие собой гимн вновь открытому чудовищному
божеству.
- Йе! Йе! - завывало оно. - Я иду, о Ран-Тегот, я иду к тебе с пищей.
Ты долго ждал и питался скудно, но теперь получишь обещанное. Оно больше
того, что ты ждал, это не Орабона, но одна из тех тварей рангом повыше, что
сомневались в тебе. Ты произведешь его в ничто, ты выпьешь его кровь вместе
с его сомнениями и тем самым сделаешься сильным. А потом он будет показан
другим людям как свидетельство твоей славы... О Ран-Тегот, бесконечно
великий и непобедимый, я твой раб и Верховный Жрец! Ты голоден, и я дам тебе
пищу. Я прочел твои знаки и повел тебя к могуществу. Я буду питать тебя
кровью, а ты меня - своей мощью... Йе! Шуб-Ниггурат! Священный Козел с
Легионом младых!
В единый миг все страхи ночи спали с Джонса как сброшенный за
ненадобностью плащ. Он снова был хозяин своему рассудку, ибо знал, что ему
грозит совершенно земная, материальная опасность. Ему противостояло не
страшилище из легенд, но опасный безумец. То был Роджерс, наряженный в
чудовищное одеяние, сотворенное по его собственному безумному замыслу к
моменту ужасного жертвоприношения в честь сатанинского божества выделанное
из воска. Теперь было ясно, что он вошел в рабочую комнату через заднюю
дверь, надел свою ужасающую личину и перешел в зал, чтобы схватить умело
завлеченную ловушку и уже сломленную ужасом жертву. Он очень силен, и если
оказывать ему сопротивление, то действовать надо стремительно. Джонс решил
использовать уверенность безумца, что жертва не скоро очнется, и напасть на
него неожиданно, когда хватка немного ослабнет. Чутье подсказало ему, что
вот сейчас противник переступает порог рабочей комнаты, погружаясь в ее
чернильную тьму.
С энергией, приданной ему смертельным страхом, Джонс совершил мощный
неожиданный рывок из полулежачего положения, в котором его тащили по полу. В
единый миг он высвободился из рук ошеломленного маньяка, а следующим ловким
броском во тьму попытался схватить его за горло, но оно оказалось странным
образом чем-то прикрытым. Завязалась отчаянная схватка не на жизнь, а на
смерть. Единственным верным шансом Джонса на спасение была его постоянная
атлетическая тренированность - безумный его противник, свободный от любых
условностей честной игры или приличий и даже от инстинкта самосохранения,
являлся сейчас слепой машиной свирепого разрушения, столь же грозной, как
волк или пантера.
Место жестокой схватки во тьме обозначали порой только гортанные вопли
маньяка. Брызнула кровь, затрещала разрываемая ткань, и наконец Джонсу
удалось нащупать истинное горло противника, с которого была сорвана его
призрачная, страшная личина. Джонс не произносил ни слова, вкладывая каждую
каплю энергии в защиту собственной жизни. Роджерс пинался, бодался, щипался,
кусался, царапался - и все же порой находил в себе силы, чтобы хрипло
пролаивать отрывистые фразы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15