а не пойти ли вместе с ним? Ну, приду в колхоз, ну, скажу, что мне хочется поработать. А дальше что? Там, конечно, спросят: «А что ты умеешь делать? Я отвечу: «Ничего! - «Ну и до свиданья!» - скажут. И пойдешь не солоно хлебавши…
В страшном душевном смятении я направился в правление колхоза.
Около правления - кирпичного дома с широкими окнами - стояла новенькая «Волга». Об ее передний буфер терся поросенок. Над шиферной крышей дома возвышалась алюминиевая телевизионная антенна. На доске объявлений висело: «Товарищи колхозники! Организуется экскурсия на один день в Ленинград. Полет на «ТУ-104». Записываться у Кукушкиной.
На ступеньках дома остановился. Из раскрытого окна вылетал стук счетных костяшек и чей-то голос: «Райфо! Райфо! Это Коляскин говорит! Плохо слышно!»
Над чайной, которая была по соседству с правлением, плавал запах гуляша с картошкой.
Я стоял в полном смысле слова на пороге новой жизни. За дверями была работа. Та, за которую платят деньги, и на них можно будет купить тарелку гуляша. Об этой работе говорят во всех семьях взрослые: «Ну, как ваша работа? А где вы работаете? А по душе ли нашли работу?»
Но, по-честному говоря, меня сейчас очень мало интересовали деньги. Я знал, с голоду не пропаду. У нас есть продукты. Владимиру Сергеевичу, конечно, не нужны наши заработки. Он просто хочет заставить нас заниматься делом. А помогать я буду колхозу от души, бесплатно!
Я вошел в правление.
В светлой комнате, оклеенной зелеными обоями, за столом сидел какой столом одноглазый мужичок.
Я с ним поздоровался и спросил:
– А можно ли видеть председателя колхоза?
– А зачем он тебе? - спросил мужичок и стал оглядывать меня своим мутным и красным глазом.
Я замялся, а потом прямо сказал, что пришел устраиваться на работу.
– На работу-у?! - удивился мужичок и даже привстал со стула. - И как, значит, за деньги?
– Могу и бесплатно.
Мужичок вдруг хихикнул и полез в карман за кисетом. Свернув цигарку и пыхнув в меня едким дымом, он сказал:
– А губа у тебя не дура, я гляжу. Папка с мамкой тебя кормят-поят, а ты, значит, на велосипед хочешь подзаколотить?
– А я теперь сам себя кормлю.
Лицо у одноглазого вытянулось.
– А, ты сирота, что ль?
Но отвечать о нашем уговоре - хлебнуть самостоятельную жизнь - рассказывать мне не хотелось. И я вздохнул:
– Может быть, и сирота…
– Знаешь, пацан, идит-ко ты отсюда, пока я тебе кузькину мать не показал. А к кому намедни матеря в шалаш приезжали и вы там чаи распивали, а? Я все знаю!
Красный глаз у мужичка недобро сверкнул, и я понял, что никакого председателя колхоза мне тут не видать. Мне хотелось зайти в соседнюю комнату, в которой какой-то Коляскин настойчиво вызывал по телефону райфо, но, кто знает, может быть, и там меня на смех поднимут. Ведь действительно смешно: пришел незнакомый мальчишка и требует работу!
Я вышел из правления. Село в этот жаркий полдень было словно вымершее. Куры лежали в серой придорожной пыли. Под плетнем в тени, полузакрыв глаза и разбросав точеные ножки, валялся жеребенок. А из людей только одна девчонка в красном платье крутила колодезный ворот.
Где-то в поле тарахтел трактор. В кузнице звенела наковальня. Чей-то женский голос кричал: «Эй, Манька-а, идем полоть!»
Везде шла работа.
А настроение, у меня было неважнецкое.
Меня уже по-настоящему стало задевать: неужели мне мальчишке, очень трудно найти для себя настоящее дело?
И вдруг я увидел, что неподалеку от пруда строится дом. Я подошел поближе к строительной площадке и стал смотреть на то, как двое молодых рабочих в узкой траншее в земле укладывали огромные куски белого камня и заливали их цементным раствором.
Широкоскулый парень в голубой грязной майке - его звали Петька - говорил:
– Сегодня обязательно мы должны все забутить. А то Коляскин даст нам жару!
– Пускай людей дает, тогда лучше будет. Взвалил такое дело на двоих и пошел щи хлебать! - отозвался Мишка, краснолицый и небритый паренек. - А ты что, малец, рот разинул? - вдруг рявкнул он на меня.
– Да ничего, - ответил я.
– А ты нам деру на рубль купишь в сельпо?
– А что такое дер?
– Вот подойди сюда поближе, узнаешь…
Я подошел к Мишке, и вдруг под хохот своего приятеля он схватил меня за ухо и начал его трепать!
Я в один миг вывернулся и с размаху дал Мишке ногой под зад и отскочил в сторону. - О, вот это мне нравится! - обрадовался Петька. Теперь оба узнали, что такое дер! А я тебя видел. В лесу живешь?
Тон у Петьки был миролюбивый, и Мишка уже тоже смотрел на меня без злости, которая на секунду загорелась в его глазах после моего удачного удара. И потому я, улыбнувшись, ответил:
– В лесу.
– Эх, хорошая житуха: лежи и плюй себе в небо!
– Ага, - согласился, - а оттуда все на тебя опять летит!
– А ты что ж, недоволен? - спросил Мишка.
– Доволен. Только делать нечего.
– Ох, смехотура! Делать нечего! Да вот, пожалуйста, бери лопату и ковыряйся с нами от зари до зари. Хочешь? - И Петька шутя протянул мне лопату.
– Спасибо, - сказал я. А что копать?
– Ну вот хоть яму под стояк: два метра на метр.
Я подошел к указанному месту и нажал ногой на лопату.
Парни непонимающе переглянулись.
В обед Петька и Мишка из принесенных из дому свинины и картошки сварили себе на костре гуляш. Вернее, варил его я: начистил картошки, нарезал свинины с луком и положил в кастрюлю с водой. Теперь у меня уже был опыт.
У ребят третьей ложки не оказалось, и я ел свой первый трудовой гуляш широкой щепкой с заостренным концом. Лопаточкой я подхватывал картошку, а на острие насаживал мясо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27