Аркашка вдруг понял, что проголодался, бросился на кухню – а там отец уже резал на колечки тонкую колбасу очень красного, прямо-таки малинового цвета, белый круглый сыр, ломал сероватые лепешки. Такой провизии они точно с собой из Москвы не везли. Значит, папа где-то в доме откопал местную продукцию.
– Умываться на улице! – весело сказал он Аркашке, рассчитывая, что тот воспримет это с восторгом.
Аркадий вышел из кухни, с трудом сдерживаясь, чтобы не навалиться на колбасу с грязными руками, нашел под навесом мятый алюминиевый рукомойник-поддавалку, черный пересохший кусок хозяйственного мыла на его вдавленной крышке, умылся тепловатой водой. И все равно пыль и песок до конца с себя не смыл. Махнул на это рукой и бросился к столу.
Так вкусно Аркадий давно не ел! Даже то, что они с отцом привезли в сумках из Москвы, казалось, приобрело совсем другой вкус. А все потому, что ел Аркашка все вперемешку с пахнущей дымом колбаской, с острым горьковатым сыром, с солено-мочеными зелеными листиками какими-то, целую миску которых отец вытащил из подпола. Подпол этот находился прямо посреди кухни, стоило только сдвинуть узкие домотканые коврики. Листики, которые отец назвал черемшой, были просто ледяными, казалось – чуть-чуть, и инеем покроются. Но отец объяснил, что это так холодно в подполе, вырытом под домом на несколько метров вглубь. И зимой, и летом там всегда одна и та же температура.
«Вот где я от этого пекла буду прятаться!» – подумал Аркашка, набивая рот холодной хрустящей черемшой.
А жара стояла невообразимая. Вместе с отцом рассматривая постройки одинокого степного поселения, Аркадий чуть тепловой удар не получил – хорошо, что отец вовремя обнаружил на колышке и нахлобучил ему на голову островерхую овечью шапку с торчащими в разные стороны клоками меха. Шапка то ли псиной попахивала, то ли так настоящая овчина воняла – Аркашка сначала засопротивлялся, не собираясь на себе такую вонючку таскать. Но вскоре сам понял, что она прекрасно спасает голову от солнечного жара. И к запаху незаметно притерпелся.
Закончив осмотр с детства знакомых и любимых местечек, отец отправился в прохладный темный дом и улегся спать.
– Хочешь, тоже поспи, – предложил он Аркашке, – а бабушка с теткой твоей только как стемнеет появятся. Ты услышишь.
Аркашка спать отказался – и в ожидании бабушки с теткой, младшей папиной сестрой, которую он никогда в жизни не видел (бабушка-то хоть два раза в Москву приезжала погостить, а тетка эта никогда), решил побродить в окрестностях.
Он взобрался на невысокий бугорок, приложил ладонь ко лбу, пряча глаза от солнца, посмотрел в разные стороны – и далеко-далеко, у подножия самых дальних гор, заметил замершее на одном месте стадо.
«Вот они – овцы», – подумал Аркашка. Пока он не знал, как к ним относиться. Овец он видел пару раз из окна родительской машины, проезжая по Подмосковью, да еще в зоопарке, каких-то необыкновенных – альпийских и бразильских. Но ни разу не трогал их и не играл с ними.
«Ничего, они не кусаются!» – подбодрил себя Аркашка и, весело воскликнув «Э-ге-ге-гей!», сбежал с холма.
Свобода! Какое же это чудо! Аркаша стоял посреди бесконечной – в любую сторону – равнины, раскинув руки и задрав голову к небу. Вот что ему хочется сейчас делать? Побегать, поорать, покувыркаться, покататься на овцах и на лошадях, которых, как говорил отец, у бабушки несколько штук?..
Аркашка закрыл глаза и прислушался к себе – чего хочется-то? Что он почувствует первым – что бегать хочется или что орать, например?
И почувствовал совсем другое. Еще неясную, но вполне ощутимую тревогу. Он открыл глаза и огляделся. Все было по-прежнему. Однако Аркашке почудилось, как на равнину медленно, но неотвратимо надвигается нечто невидимое, но очень опасное.
Но что?
Едва-едва дул сухой ветер, совсем немножечко дул – тонкие высохшие пучки травы на кочках лишь слегка покачивались. Тягостно как-то было, тревога забиралась в душу и, казалось Аркашке, дрожала там, заставляя и его самого, точно в мороз, мелко трястись, хоть солнце и жарило во все лопатки.
«Климат такой тут дурацкий, ничего не поделаешь, – решил Аркашка. – Да и устал я просто-напросто с дороги. Да-да-да, устал и с непривычки перегрелся. Может, пойти и правда вздремнуть?»
Пока он шел к дому, томительное марево наползло на всю округу. Стих последний ветер, в воздухе вообще не было ни дуновения. Улеглись все звуки, воздух дрожал, дрожало и изображение на горизонте – в какую сторону ни глянь.
Отбросив шапку, Аркашка вновь умылся из рукомойника – всю голову намочил, майку залил, забежал на кухню и, покопавшись в привезенных сумках, нашел пластиковую бутылку газировки и выпил ее почти всю. Вошел в сумрачную комнату, улегся на старинный диван с прямой широкой спинкой.
На диване была постелена большая кудрявая шкура. Едва только Аркашка положил на нее голову, как понял – вот от чего пахло копченой шубой! И вроде вкусно пахло, и в то же время необычно как-то. Шуба копченая. Ну надо же… Взять и закоптить шубу! Все-таки ее, наверно, есть собирались…

Глава II Ведьма на лошади
Свист и громкие крики разбудили Аркашку. Кричали и свистели не в доме, а на улице. Но слышно было о-го-го как.
Вскочив с копченой шубы, он выбежал из дома, краем глаза заметив, что отец продолжает спокойно спать – он так устал, что его и пальбой из установки «град» не добудишься.
Бабушка – маленькая, верткая, с блестящим, точно медный чайник, загорелым лицом – подхватила Аркашку в объятия, едва он вылетел из двери. Минуты две она мотала его из стороны в сторону, крепко сжимая и расцеловывая в обе щеки.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3