Будет царь-государь доволен.
Отписал Спесивцев царю, что собрал он пикейный шквадрон. Мол, молодец к молодцу. Кони сытые, копья острые. Ребята надежные. Лютости в каждом — на двух считай. Не будет пощады Разину.
Тронулись всадники в путь. Дорога через Тулу и Серпухов шла на Москву — там собиралось войско.
Проходит неделя, приезжает гонец:
— Ну, как шквадрон, воевода?
— Отправил, отправил. Молодец к молодцу. Будет царь-государь доволен.
Вторая неделя проходит. Снова в Орел прибывает гонец.
— Где же шквадрон, воевода?!
— Отправил, отправил. Будет царь-государь доволен. Народ у меня надежный. Молодец к молодцу. Попомнит Разин шквадрон орловский.
За вторым гонцом и третий вскоре сюда явился:
— Где же шквадрон, воевода?!
«Что за чудо, где же шквадрон?» — подумал и сам Спесивцев.
— Где?
А шквадрон в это время был уже на Дону. А с Дона пошел на Волгу. Но не против Разина — к Разину шли пикиреры.
Часто такое тогда случалось. Бежали люди из войск боярских.
Приходили к Разину и стрельцы, и копейщики, и драгуны, и рейтары. Можно было встретить дворян и даже детей боярских.
НЕДОРОСЛИ
На службу в царево войско ехало трое дворянских недорослей — Памфил, Боголеп и Топей.
Справа едет верхом на коне Топей.
Слева едет верхом на коне Памфил.
Боголеп между ними едет.
Самый рослый из них Памфил.
Самый низкий из них Топей.
Боголеп серединкой выдался.
Самый умный из них Топей.
Самый глупый из них Памфил.
Боголеп по умишку средний.
Снаряжали их дома на подвиг ратный. Лучших дали в дорогу коней.
По мушкету висит за спиной у каждого. У каждого сабля видна на боку. Мешочки болтаются с пулями, с порохом. Вместо шапок у них шишаки.
Едут дворянские дети. Мечтают о том, как побьют они Стеньку Разина, как вернутся домой с победой.
— Мы схватим в бою злодея и живого его привезем. Мы заслужим царево слово.
Отъехали недоросли от дома двенадцать верст. Осталось без малого тысяча.
Тянулась стрелой дорога. Вдруг разошлась на три.
Остановились дворянские витязи у придорожного камня. Заспорили — какой же дорогой ехать.
— Едем направо, — сказал Памфил.
— Едем налево, — сказал Топей.
Боголеп же за то, чтобы ехать дорогой средней.
Час они громко спорили. Хорошо, что попался какой-то старик.
— Да езжайте любой дорогой. Какая кому милей. Не спорьте. Сойдутся они, сойдутся.
Поехал Памфил направо. Эта дорога свернула в лес.
Поехал Топей налево. Эта дорога пошла к реке.
Боголеп же вперед поехал по открытому полю.
Едет Памфил по лесу. О геройстве Памфил мечтает. Колокольным звоном гудит Москва. Сам царь Алексей Михалыч славой его венчает.
Размечтался Памфил о славе. Не видит Памфил того, как рядом в придорожных кустах, не отставая, крадется людская тень.
Сравнялась дорога с ветвистым дубом. Потянулись навстречу Памфилу вилы, сразили Памфила в бок.
Едет Топей по дороге к реке. О геройстве Топей мечтает. Колокольным звоном гудит Москва. Сам царь Алексей Михалыч славой его венчает.
Добрался Топей до реки. Вброд переехал реку. Стал на высокий взбираться берег. Занеслась над Топеем с откоса коса. Рухнул мечтатель в воду.
По открытому чистому полю едет верхом на коне Боголеп. О подвигах ратных и он мечтает. Это в честь Боголепа звоном церковным гудит Москва. Сам царь Алексей Михалыч славой его венчает.
Кончилось чистое поле. Подошла дорога к крутому оврагу. Стал спускаться в овраг Боголеп.
Жаль, что глаз не устроен сзади. Не видит дворянский сынок того, как за спиной кто-то поднялся в рост. Взлетела, как меч, дубина. Ударила молотом по шишаку. Свалился с коня Боголеп. Остался на дне оврага.
Правду сказал старик — сошлись у дворян дороги.
СТАРАЛИСЬ
Ефремовский воевода Аввакум Иевлев писал царю: «Его величеству государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу холоп твой Аввакумка челом бьет».
Писал воевода о том, что городские стены у них в Ефремове подгнили, покосились, а кое-где и вовсе обрушились. Нет у города теперь надежной защиты. «Ако же вор Стенька прийдет к Ефремову, — писал Иевлев царю, — то быть великой беде». Для строительства новых стен просил воевода денег.
Отписал царь воеводе, чтобы стены строили. Отпустил денег. Завез воевода в Ефремов дубовые бревна. Нанял плотников. Начали строить стены.
Старший среди плотников Никита Зяблов воеводе понравился. Хоть и стар был годами Зяблов, но в плотницком деле оказался большим умельцем.
— Мы эти стены — враз, — говорил Никита. — Они и при правнуках будут еще стоять. Будь спокоен, отец воевода, Разин на них не сунется.
Каждый день приходил воевода, смотрел, как идет работа. Стучат топоры, без устали ходят пилы.
— Шибче, шибче! — покрикивает Зяблов.
Правду сказал Никита — стены растут, как в сказке. Похвалил старика Иевлев.
— Стараемся, отец воевода, — ответил Зяблов.
Похвалил воевода плотников.
— Стараемся! — гаркнули плотники.
Притомился в делах воевода. Взяла его хворь. Пролежал он несколько дней в постели.
Но работа шла, не стояла на месте. И вот Никита Зяблов пришел к воеводе.
— Отец воевода, готовы стены!
Не удержался Иевлев, поднялся на ноги, пошел посмотреть на крепость. Глянул — отличные стены. Высокие, крепкие. Даже выше старых на целый метр.
— Молодцы! — похвалил воевода.
Обошел он крепость с одной стороны, обошел со второй, с третьей, завернул на четвертую. Смотрит, а там нет никакой стены.
— Как так! — взревел воевода.
— Не хватило бревен, — объясняет Никита.
— Как — не хватило?!
— Промашка у нас получилась. Зазря метром выше поклали стены. Но ничего, ничего, — говорит Никита. — Зато три стороны неприступные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21