- Командир
разведывательной роты.
- Хорунжий Громов,- лихо и небрежно отсалютовал Громов.-
Командир заставы.
- Не проводите меня к своему начальству, хорунжий? - спросил
Баглай.- Надо бы как-то миром все уладить...
- Миром был бы в самый раз,- согласился Громов. - Верхами
ездите - или все более на железе?
- Больше на железе, - сказал Баглай.- Но и верхами можем -
как без этого?
Поднятый внезапной телеграммой (телеграф при трудовиках
работал с перебоями, судорожно, но - работал), Виктор
Пигулевский, он же Виктор Виндам, последние полгода - начальник
тюрьмы Свитуотера, самого большого города на восточном побережье
Острова, - начал немедленно готовиться в дорогу. Он знал, что
этот час придет, поэтому все основное всегда было под рукой.
В Свитуотере проходы были, но использовали их редко,
поскольку Свитуотере сопрягался с китайским городом Аньда. У
Пигулевского, да и не только у него, всегда вызывало изумление,
почему сверхтекучие китайцы не просачиваются в Транквилиум?
Казалось бы, чего проще... Но китайцев, как и вообще азиатов,
здесь было по пальцам перечесть. Феномен, не имеющий достойного
объяснения... Идти через Китай было долго и муторно, проще -
здесь доехать до Тринити и перейти в Благовещенск.
Поезда ходили только воинские и какие-то "специальные". Как
раз такой и готовился к отправке, когда Пигулевский, потрясая
своими пасскардами и пауэрбэджами, налетел на вокзального
"мастера" и принудил его к сдаче. В результате отправку поезда
задержали, к неудовольствию двух профсоюзных шишек, то ли везущих
какой-то груз героям-фронтовикам, то ли, скорее всего,
намылившихся вывезти какое-то добро из прифронтовой полосы. И к
Пигулевскому они до поры относились прохладно - но когда узнали,
что он участвовал еще в первом восстании мастеровых и матросов в
Порт-Элизабете, оживились и частично приняли его в свои ряды.
Тринити кишел армией. Похоже было на то, что части стоят
друг на друге в несколько слоев. Пехота, морская пехота,
кавалерия, железнодорожники... Смотреть на это было, с одной
стороны, тягостно, а с другой - странным образом грело.
Пигулевский давно заметил за собой, что втайне сочувствует
палладийцам. Пусть они там и монархисты-черносотенцы-крепостники
- но одной крови, ты и я... Он знал, что это неправильно, но
ничего не мог поделать с собой. Вот эти два жлоба: они мне что,
роднее?
Шептались о гибели эскадры адмирала О'Греди. Сейчас все
узнаю, подумал Пигулевский.
Нужный дом еле нашелся. Двери выбиты, в окнах ни единого
стекла. На втором этаже кто-то жил: валялось тряпье. Он дошел до
черной лестницы, спустился вниз. Медным ключом, хранившимся у
него всегда, отпер заднюю дверь. Открылась она с трудом: по ту
сторону было по колено светл-серой тончайшей пыли. Загребая ее,
спотыкаясь, плюясь и кашляя, он пересек двор и вышел на улицу.
Здесь пыли было хоть и не по колено, но по щиколотку наверняка. И
- никаких следов... У разбитой витрины аптеки он остановился,
перебрался через прилавок и прошел в служебные комнаты. Лестница,
прислоненная прежде к стене, упала и еле угадывалась под пылью и
плоскими листами пепла от сгоревших газет. Он поставил лестницу
на место, поднялся к потолочному люку. На чердаке пыли было не в
пример меньше. Пигулевский дошел до другого люка, открыл его. Там
была нормальная, ничем не захламленная комнатка: столик, три
стула, кушетка. Служебное помещение КГБ на вокзале в
Благовещенске. Он спускался, когда дверь открылась.
- Майор Пигулевский?- спросил тот, кто вошел первым - их
было двое.- Здравствуйте, с прибытием. Лейтенант Зайцев,
лейтенант Проценко. Поручено вас встретить.
- Что-то случилось? - насторожился Пигулевский. Тон у
лейтенанта Зайцева был приветливый, но напряженный.
- Ничего не случилось. Имеем приказ генерал-майора
Скобликова поступить в ваше распоряжение.
- Ого! Значит, командует опять он?
- Так точно.
- Понятно...- Пигулевский опустился на стул. - Ладно,
ребята. Раз уж вы такие лейтенанты, то раздобудьте мне пристойный
билет до станции Ерофей Павлович. Не тряся удостоверениями,
естественно.
- Сделаем, товарищ майор, - Зайцев улыбнулся. - У меня
корочки железнодорожника есть...- он сунул два пальца в карман.
извлек темно-зеленое удостоверение и развернул его.
Пигулевский непроизвольно устремился взглядом на документ,
где все было по форме, только вместо фотографии изображен был
огромный член, - а в это время второй лейтенант сделал короткое
движение - и Пигулевский ослеп от белой вспышки в затылке.
Лейтенант поймал его за плечи, рывком посади прямо и в два приема
- с первого раза соскользнула рука - свернул ему шею.
Расшифровав депешу, Кондратьев надолго задумался. Означать
это все могло только одно: оперативная активность сводится на
ноль, следы подчищаются. И - ликвидируются свидетели...
По-настоящему в это не вверилось, однако - вот он, приказ.
Отданный пока что ему. Попытки проникновения на территорию СССР
пресекать решительным образом, огонь открывать без
предупреждения. То есть: любой идущий сюда из Транквилиума должен
быть уничтожен. Та-ак. Круто берете...
В теневом Магадане был мотоцикл, пронесенный в свое время по
частям и собранный. Двое суток Кондратьев носился по запыленному
донельзя городу и сжигал все открытые и латентные проходы. Кокаин
попадал в нос, в легкие - он не чувствовал времени, не терял сил;
был азарт и погоня за самим собой.
Когда он вернулся домой, Тоня была уже там - с
полураспакованным чемоданом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82