Сам Сайрус получил восемь лет за пиратство. Причем если
сосед уверен был, что осудили его ложно, Сайрус полагал, что ему
повезло: "Ланселот" и "Персиваль" действительно находились в
чужих водах и действительно пустили на дно девять судов, шедших
под республиканским флагом. Может быть, это и позволило тогда
продержаться острову Росса, а значит - обеспечило эвакуацию из
Бушуя и Владислава, а значит - спасло Браво в качестве последнего
островка монархии? О, сколько раз задавали ему этот вопрос: как
же вы, гражданин своей республики, помогаете монархистам? И
нельзя было говорить правду...
...- Адмирал, он не просит помощи,- сказал президент.- Но он
отчаянно нуждается в ней. И это притом, что выступить открыто мы
не в состоянии. Вы будете действовать под великокняжеским флагом.
В случае захвата мы от всех вас откажемся, как от наемников. Вам
грозит виселица. адмирал... Пойдете?
- Да, - сказал Сайрус.- Единственно, о чем прошу:
позаботьтесь о жене и сыне. Они сейчас в Порт-Элизабете.
- Не сразу - и поначалу очень острожно,- сказал президент. -
За ними могут наблюдать, и... вы понимаете. Это будет улика. И
против меня, и против вас.
- Организуйте наследство,- скривил губы Сайрус. - Или
выигрыш в лотерею.
- Нет. Они не будут нуждаться, это я обещаю. Но и выделяться
как-то - тоже не будут. По крайней мере, два-три года.
Сайрус подумал.
- Правильно.- сказал он. - Пусть так и будет...
Так и вышло. Невозможно долго держаться вдвоем против
эскадры. Тем более - без баз, снабжая себя лишь тем, что удалось
захватить. Бей и беги... Наконец, их прижали к Долгому Носу.
"Ланселот" прорвался и ушел, а "Персиваль" потерял обе трубы,
хода уже не было, потом взорвался второй котел... Мало кто уцелел
в отсеках: из четырехсот сорока матросов и офицеров из воды было
поднято сто девяносто два. Не все дожили даже до берега...
Письма писать было нельзя, получать - тоже. Газеты приносили
раз в месяц, вперемешку. Сайрус по-русски говорил сносно, а вот
читать - пришлось выучиться здесь. В газетах были только местные
новости и внутренняя политика. Чувствовалось, что республиканцы
уже поделились на правых и неправых и готовы всерьез начать
выяснять, кто сильнее. Призраки острова Браво уже не пугали их
так, как год назад.
Это смешило, но, конечно, не радовало.
- Кому могло понадобиться это похищение? - Парвис носился по
кабинету, как тигр по клетке. - Думаешь, заманивают в ловушку?
- Это несомненно,- сказал Турунтаев.- Вопрос: кто?
- И кто же?
- Ариманиты - да. Должно быть, с ними за компанию - "Меч
Свободы". И может, кто-то еще, кого мы плохо знаем...
- Почему ты думаешь, что не ариманиты соло?
- А им не нужен был бы Глеб. Они бы активизировали мальчишку
- и все дела.
- Н-не уверен... Правду сказать, все эти потусторонние дела
выше моего понимания, но... Глеба они боятся. И в то же время
хотят им управлять. Так? Оставить его вдалеке и в то же время
обратить против себя - помнишь, был такой Самсон? И такой
Иконников?
- Не знаю. Спишем на мое чутье. Значит, я еду?
- Да. Только постарайся - без шума и пыли. Глеба слушайся.
Но и сам мозгом дави.
- Понял.
- Следует отвечать: "Понял, не дурак".
- Так точно, ваше высокопревосходительство...
2.
"Единорог" при умеренном ветре галфвинд выжимал до сорока
узлов и был, пожалуй, самым быстрым парусным судном Транквилиума.
Семь его корпусов, чрезвычайно узких и длинных, располагались в
два яруса: три нижних были полностью погружены под воду, четыре
верхних - лишь касались днищами волн. На полном ходу он не
оставлял за собой ни клочка пены и не поднимал буруна. "Единорог"
не имел машины для хода, а только легкую и слабосильную - для
маневрирования в портах. Три наклонные мачты несли косые паруса в
без малого четыре тысячи квадратных аршин. На корме корабля
имелись две двадцатитрубные ракетные башни, на бортах и носу -
скорострельные длинноствольные двухдюймовые пушки числом пять. Он
мог догнать любого посильного противника - и легко уйти от того,
кто ему не по зубам.
Платить за скорость и высокую автономность приходилось
исключительной теснотой жилых помещений: на трех матросов
приходилась одна койка (спали посменно); офицеры не имели кают в
привычном смысле этого слова и обходились чем-то вроде
антресолей, расположенных вдоль узкого коридора. Поэтому в кают-
компании размером примерно с вагон-ресторан всегда было людно -
равно как и на соединенных артиллерийских площадках на баке,
именуемых в обиходе "плац-парадом".
Глеб разделил каюту с капитаном, для свиты освободили
канатный ящик в левом верхнем корпусе. Четыре койки там сумели
подвесить, а Завитулько, как самый крупный, нашел себе место в
спасательном боте. На это грубейшее нарушение устава капитан
посмотрел сквозь пальцы.
Острые, как ножи, стальные пилоны нижних, погруженных
корпусов рассекали воду так быстро, что та не успевала
вскрикнуть.
Никогда раньше к ним не заходили настолько часто разные люди
- знакомые, полузнакомые... Все считали необходимым поддержать,
сказать несколько слов утешения - а Светлана с трудом
сдерживалась, чтобы не начать кричать. Впрочем, умом она
понимала: если все исчезнут, будет не лучше. Будет хуже.
Так - отвлекаешься...
Почему-то все заранее были уверены, что царь, конечно, не
приедет - а значит, рассчитывать можно только на полицию, на
сыщиков, на специальных шпионов...
Телеграмму: "Жди очень скоро. Глеб." - она получила утром
тридцать первого мая. А вечером принесли второе письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82