это были секунды подлинного
счастья. Иначе оказалось на этот раз: помнить и понимать себя Аля начала
лишь после душа; все предыдущее было смазано, нереально, расплывчато. Зато
и полет на свихнувшемся глайдере воспринимался легко, как событие
позапрошлого года. Можно было продолжать жить, не обмирая от ужаса, что под
тобой и девчонками - непроходимые болота и джунгли, полные жутких зубастых
прожорливых тварей...
Приведенный в порядок охотничий костюмчик издавал запах озона и будто
бы потрескивал - настолько был чист. Аля, ежась, натянула его на себя,
вспушила волосы, похлопала себя по щекам: полевые косметические процедуры.
Всмотрелась в отражение. Неплохо, прямо скажем. Особенно когда вот так:
взгляд вполуприщур... Она засмеялась и пошла к людям.
Было, наверное, за местный полдень, а если по внутренним, земным,
кейптаунским еще часам - то поздний вечер. На открытой галерее, куда
выходила дверь ее комнаты, никого не оказалось, лишь маленький кибер полз
вдоль стены, доводя чистоту до абсолютной. Аля постояла у перил. Джунгли
были вот они - протяни руку. Синеватые, в сиреневых прожилках, листья
лягушачьей пальмы качались перед лицом, и вереница жуков-оборотней
двигалась по ним, тропя новый, имеющий неявный смысл, маршрут. Про
жуков-оборотней вчера рассказывал доктор Пикач - может быть, слегка
привирая для интереса. Якобы, помещенные в нужные условия, они могут
развиться в любой живой организм Пандоры, а как доктор Пикач предполагает
еще - и не только Пандоры. Что - неужели и в человека? Ну, если удастся
подобрать ключ к коду... Но это же ужасно! Ужасно, согласился доктор Пикач
и непонятно задумался. Аля всмотрелась в жуков. Размером в ладонь,
темно-бронзового цвета, длинноусые, очень похожие по форме на земных
бронзовок, они ритмично шагали по пальмовым листьям, перебираясь с одного
на другой, и если расфокусировать взгляд и смотреть вдаль, казалось, что
пальму обвивает свободно брошенная бесконечно-длинная бронзовая цепочка.
Аля двинулась вдоль перил в сторону трапа, ведущего на крышу. За пальмой в
ряд стояли минные деревья - сейчас в цвету. Алые и белые шары, издающие
запах свежевыпеченного хлеба. Плоды их будут смертельно опасны. Всех,
ступающих на землю Пандоры, учат - до синевы под глазами и нервного тика -
как распознавать и обходить семенные коробочки минных деревьев,- и все
равно ни одна осень не проходит без смертей и увечий. Об этом тоже
рассказал доктор Пикач. Он мог бы рассказать еще о тысяче вещей, но тут
набежали девчонки, и доктор стушевался: видимо, в его планы не входило
семейное развлечение.
Аля почти поднялась на крышу, когда все вокруг на мгновение потемнело,
и джунгли скрылись за молочно-белой стеной: кто-то нежелательный и сильный
попытался преодолеть защитную мембрану. Потом мембрана вернула себе
прозрачность, и Аля увидела нарушителя: трехметровая птичка, состоящая
практически их одного клюва, молотила по воздуху куцыми крылышками и
размахивала длиннющими ногами. Как-то она сумела, наконец, развернуться, в
этих ногах не запутавшись, расправила межпальцевые перепонки - и потрещала,
не оглядываясь, между пальмами, над верхушками минных деревьев... Гарпия
гнусная ногокрылая, было полное имя этой пташки. А также - скунс
перелетный.
Все были тут - наверху, на ветерке. Девчонки, подвязавши волосы,
прыгали - хвосты пистолетом - и бестолково размахивали ракетками перед
двумя парнями, которые им явно подыгрывали. А третий абориген грустного
вида сидел, опершись спиной о ее глайдер, и пил что-то из высокого черного
бокала. Увидев Алю, он поднял бокал, салютуя, и похлопал ладонью рядом с
собой: приземляйся, мол, еще раз. Нравы у аборигенов были простые.
Этот, по имени Стас, наверное, местный вождь, подумала Аля. Он старше
всех, и оба воина племени слушаются его. Вековая мудрость тяжелит его веки,
и темнит взор, и серебром покрывает власы... нет, правда: молодое лицо,
вряд ли сорок, а глаза старые - и какая-то усталость во всем: в жестах, а
позах... Она вспомнила, как слушал он ее рыдания и ругань. И - улыбнулась.
- Здравствуй, вождь,- сказала она. - Ты позволяешь мне сесть с тобою
рядом?
- Садитесь, садитесь,- сказал Стас и зачем-то подвинулся. - Хотите
вина? Оно местное, но из настоящего винограда.
- Немного,- сказала Аля.- Попробовать.
Она села. Бок "джипси-мот" был теплый и пружинисто-податливый.
- Я еще не говорил, что восхищаюсь вами? - спросил Стас, наливая ей в
такой же, как у него, бокал бледно-розовое вино.- Так вот, я восхищаюсь. У
"джипси" боковая устойчивость отрицательная, считается, что его без
автопилота не то что посадить - развернуть нельзя.
- Хорошо, что я этого не знала,- сказала Аля.- Приятное вино.
- Вино доброе, - сказал Стас. - Жаль, что о планете этого не скажешь.
- Вам не нравится Пандора? - удивилась Аля.
- Почему же не нравится? Замечательная планета. Только вот доброй ее
не назвать... - Стас запрокинул голову и посмотрел в небо. Аля
непроизвольно повторила его движение.
В зеленоватом, океанского цвета, небе на немыслимой высоте
сталкивались и сминались когтистые крылья облаков.
- Поэтому люди и стремятся сюда, - продолжал он.- Отдохнуть от
чересчур доброй Земли.
Аля промолчала. В разговор проникли странные нотки; в таких случаях
она, чтобы не выглядеть дурой, предпочитала пропускать ход.
- Чем вы занимаетесь? - немного другим - более живым? - голосом
спросил Стас; головы он, впрочем, не повернул и продолжал смотреть в небо.
- Космос? Биосферы?
1 2 3 4 5