Положение наше с каждым часом усложнялось: уйти от преследователей мы по-прежнему не могли, а все более частые огневые стычки рано или поздно должны были закончиться не в нашу пользу. И тут, в безвыходном, казалось бы, положении, выручил накопленный с июля опыт.
Партизанская война имеет свои законы. Школа первых дней войны учила всех нас специфическим приемам, которые позволяют побеждать численно превосходящего противника, если действовать неожиданно, внезапно, если умело использовать местность и т. д. Я решил перейти к действию засадами.
Оторвавшись в очередной раз от преследователей, мы, маневрируя в лесу, вышли к дороге и, услышав голоса приближавшихся гитлеровцев, залегли вдоль нее. Через несколько минут в зону засады втянулось несколько подвод (и немцы использовали этот транспорт- другой здесь пройти не мог), на каждой из которых сидело по 5-7 солдат. Это были наши преследователи.
Удар по врагу оказался неожиданным и сильным, огонь велся почти в упор, и через несколько минут бой закончился. Из гитлеровцев не спасся никто.
Наступили сумерки. Наша группа вышла к большаку, и здесь я приказал вновь организовать засаду. Через некоторое время показались два больших автофургона, набитых солдатами,- видимо, еще одна поисковая группа. Наш удар был не менее неожиданным, чем несколько часов назад, и не менее сокрушительным. Когда мы уходили в лес, на дороге, густо дымя, догорали разбитые машины да чернели на снегу неподвижные тела убитых в бою гитлеровцев.
Уже в полной темноте вышли к болоту Синюха. Отсюда до линии фронта предстояло пройти еще около 25 километров - трудный марш, который необходимо завершить к утру. И все-таки, когда на нашем пути оказалась небольшая, в восемь дворов, деревушка, занятая фашистами, я решил атаковать ее. В этом не было необходимости - просто хотелось хоть чем-нибудь компенсировать общую неудачу сорвавшегося в самом начале рейда.
Небольшой гарнизон спал. Налет вновь оказался совершенно неожиданным, сопротивления почти не последовало.
* * *
...Вот уже несколько часов мы шли по кажущемуся бесконечным болоту. Вторые сутки без сна, почти без отдыха, из боя в бой, а теперь изнурительный этот переход. Ноги у всех промокли: шли по сплошной почти слякоти. И безумно хотелось спать.
К полуночи небо освободилось от облаков, посветлело, высыпали яркие звезды, легче стало ориентироваться. И все сильней и сильней стало подмораживать. На привалах смертельно уставшие люди, привалившись к дереву или кочке, мгновенно засыпали. Тяжелых, туго набитых вещмешков и оружия никто с себя не снимал - на это не хватало уже сил. А температура все падала, и я знал, что теперь наша группа подвергается опасности не меньшей, чем в бою: людей можно потерять не от пуль, а от мороза. И такие случаи были нередки замерзали целыми группами, я помнил это еще по финской войне.
Говорят, что, когда усталый человек засыпает на морозе, к нему приходит удивительное ощущение тепла и нет уже ни сил, ни желания встать, нет контроля над собой, нет опасения беды. Есть только тепло и покой... Говорят, это легкая смерть. Я чувствовал, что она ходит рядом с нами.
Единственное спасение - не позволять людям спать больше пяти, иногда десяти минут. На привалах, ткнувшись вещмешком в первое попавшееся дерево, я сидел на снегу, тер слезящиеся глаза, не давал мыслям сосредоточиться на чем-то одном - иначе заснешь - и следил в то же время внимательно за собственными ногами. Как только они начинали мерзнуть, я заставлял себя встать, будил людей и мы снова двигались вперед. Я не спал в эту ночь ни минуты, хоть устал так же, как и все. В ситуациях, подобных этой,- я убежден командир не имеет права доверить жизни бойцов никому, кроме себя.
Никто не знал, сколько длились эти привалы: бойцы засыпали мгновенно, на часы никто не смотрел. И не стоило труда убедить людей в том, что стоянки были долгими: десятиминутный сон тоже освежает: попробуйте- и вы убедитесь в этом сами. Когда же ты уверен, что спал долго, силы и подавно прибавляются.
Я много раз убеждался в том, что возможности человеческого организма гораздо больше, чем нам порой кажется. Как часто чувствуют себя совершенно разбитыми люди, проспавшие вместо положенных восьми часов всего семь! И невдомек им, что вся их усталость ничего общего не имеет с физическим состоянием, что вызвана она только неверным представлением об этих якобы необходимых ежедневно восьми часах сна. Иначе говоря, эта усталость не физического свойства, а морального, причем, что особенно удивительно, она ощущается как самая обычная что ни на есть физическая усталость. Кто-то скажет: "Война не пример, в войну человеческий организм работает на износ". Да, это так. Но учтите и другое: не спав сутками, мы выходили потом не на отдых - часто прямо в бой. А выдержать схватку могут только сильные физически люди. И откуда-то эти силы брались!
...Переход длился всю ночь, а когда началось утро - исключительно туманное и тихое,- мы, двигаясь, как в молоке, услышали впереди голоса. Предположительно это была уже своя территория, но мы залегли и изготовились к бою. А через несколько минут выяснилось, что это свои: связисты, тянущие телефонную линию для обеспечения готовящегося на сегодня наступления.
В жарко натопленных избах ближайшей деревни прежде всего стали снимать обувь. Однако далеко не всем это сразу удалось: промокшие портянки и носки намертво примерзли у многих к стелькам сапог. Мне, например, пришлось разрезать сапоги по шву, и только после этого они с треском упали с ног. Несколько человек отправили в госпиталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112