Почти трое суток ушло только на знакомство с сооружаемыми линиями укреплений. Я старался получить детальное представление о каждом даже самом малом участке, осмотрел каждую строящуюся огневую точку, каждый окоп, каждую ячейку охранения. По ходу дела рождались все новые и новые идеи. Например, несколько огневых точек, строительство которых было уже начато, я решил превратить в ложные, выбрав для настоящих более удобные места. Кое-где пришлось скорректировать задачи, поставленные перед работавшими на строительстве колхозниками, не имевшими, конечно, представления о том, как строят доты и дзоты: они умели пахать землю, умели срубить прекрасную избу, но таким делом, как теперь, занимались впервые. Подъем или углубление, расширение или переделка амбразур, усиление настилов, укрепление стен, расчистка секторов обстрела, тщательная маскировка огневых точек, обеспечение длительной их жизнестойкости... Все это требовало уймы времени, для сна оставалось его очень мало.
Мне хотелось помимо того, что предусматривалось штабным планом, построить несколько таких огневых точек, о которых в крае мало кто тогда знал. Я сам встречал их не часто, но зато изучил добросовестно: в финскую войну я должен был заниматься их уничтожением и убедился в том, насколько это трудно. Их называли тоже дзотами, но это не совсем верно. Дзот - это деревоземляная огневая точка. Эти же были дерево-земельно-каменные. Строить их просто, но они исключительно устойчивы, их трудно уничтожить даже артиллерийским огнем прямой наводкой.
Из самых крупных бревен рубятся стены. Отступя примерно метр-полтора, ставится второй, внешний сруб. Пропиливаются отверстия амбразур, лазы для выхода. Затем оба сруба незначительно углубляются в землю. Промежуток между внешней и внутренней стенами забивают доверху камнями вперемешку с землей. Затем сооружается потолок - настил в несколько накатов, и все это снаружи прикрывается вновь камнями и землей. Получается сооружение, внешне очень похожее на громадный муравейник. Остается прорыть ход сообщения, расчистить секторы обстрела, провести маскировку - и дзот готов. Попробуй уничтожить!
Если такое сооружение устанавливается на краю леса, что обеспечивает хорошую его маскировку, если оно подкрепляется специальными огневыми точками, обеспечивающими его прикрытие с флангов, то неуязвимость и долговременность участка обороны становятся очевидными.
И несколько таких огневых точек было создано. Одна из них стояла, например, около деревни Нивки - той самой, откуда 5 марта 1942 года начинал свой путь обоз с продовольствием для ленинградцев.
Все работавшие на строительстве прекрасно понимали, насколько важно то, что мы делали. Трудились с утра и до позднего вечера, причем я не помню, чтобы приходилось кого-то подгонять, говорить о чьей-то недобросовестности. Каждый старался сделать все, что было в его силах, поэтому работы велись быстро и качественно. Об их результатах можно судить по такому, например, маленькому эпизоду.
Как-то в гости ко мне заехали Степанов и Казаков, Мы поговорили о делах, о жизни, а потом оба они стали просить меня показать, что такое здесь строится. Я согласился, мы сели на лошадей и поехали к Мухареву.
До деревни оставалось уже метров двести, когда Степанов, которому, видимо, не терпелось увидеть дзот, спросил:
- Ну так где же твоя крепость?
Признаться, я решил показать им огневые точки не только для того, чтобы удовлетворить любопытство своих товарищей, но и чтобы лишний раз проверить, насколько хорошо удалась маскировка объектов. Поэтому я ответил Степанову неопределенно:
- А ты найди, Михаил Викторович,- и указал рукой примерное направление.
Лошадей мы пустили шагом, и времени для того, чтобы хорошенько приглядеться к местности, было достаточно. Но ни Степанов, ни Казаков дзота не увидели. Мы подъезжали к нему все ближе и ближе: вот уже 100 метров осталось, вот уже 50...
Когда Степанов наконец увидел то, что искал, он был поражен - дзот стоял на совершенно открытом месте, в одном из деревенских огородов, и все-таки обнаружить его можно было только с очень небольшого расстояния. Все в точности повторилось и перед дзотом-"муравейником" в Нивках. Я смог еще раз порадоваться хорошо сделанной работе.
А через несколько дней принимать готовые объекты приехал Васильев. Он и раньше приезжал к нам несколько раз, смотрел, как продвигается работа, обычно хвалил. Мы ждали приезда комбрига с радостью - все было сделано на совесть, ничего, кроме похвал, ждать не приходилось. Иными словами, наступал час нашего триумфа.
Но триумфа не получилось. И дело не в том, что Васильев остался недоволен - напротив, понравилось ему все, и он не скрывал этого. Но то, о чем он рассказал после того, как принял объекты, места для радости по поводу собственных успехов не оставляло. А рассказал Николай Григорьевич о той обстановке, которая сложилась к концу августа в крае. Я и не предполагал, что наши дела настолько плохи.
Противник ввел в бой к этому времени такие крупные силы, что противостоять им с каждым часом становилось все труднее и труднее. Наши подразделения отходили постепенно под ударами врага в глубь края. В руки гитлеровцев попали почти все наши аэродромы, доставка с Большой земли оружия и боеприпасов прекратилась. Невозможно стало и эвакуировать тяжело раненных. Мы несли большие потери. И хоть противнику был нанесен серьезный урон - за три недели августа каратели потеряли свыше 3 тысяч солдат и офицеров только убитыми,- это дела не меняло. Гитлеровцы могли, восполняя потери, вводить в бой все новые подразделения, мы же такой возможности были лишены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112