У воздушного стрелка были слабо защищены голова и руки, а также ноги. На истребителях близкое расположение прицела часто являлось причиной травмы лица и головы при вынужденной посадке. Плечевые ремни стесняли свободу движений летчика и затрудняли обзор.
По настоянию врачей воздушные стрелки на Ил-2 и Пе-2 стали пользоваться металлической каской и специальными нагрудными щитками. Однако вскоре выяснилось, что при выводе самолета из пикирования и возникновения трех-четырехкратных перегрузок эта защита весом всего один килограмм давила на голову с такой силой, что защитник задней полусферы заметно терял подвижность. А это качество при отражении атак истребителей имело решающее значение. Видимо, надо было находить иные средства защиты головы и туловища стрелка от осколков.
Приходилось вновь и вновь требовать от летчиков-штурмовиков, чтобы на выполнение боевых заданий они летали в перчатках и масках. При необходимости покинуть самолет эта защита предохраняла их от ожогов.
Вскоре после введения новых знаков различий (правда, погоны до нас еще "не дошли") военных врачей приравняли в званиях к строевым командирам, и я стал майором медицинской службы. В обиходе обращались просто "товарищ майор".
В конце февраля я наконец смог вырваться в Ессентуки. Из рапортов знал, что армейский дом отдыха летного состава работает неплохо. Беседовал с летчиками, уже побывавшими там. Впечатление у них оставалось хорошим.
Наш У-2 приземлился возле парка, в глубине которого стоял особняк, выбранный Назаровой. Теперь он был обставлен мебелью, в гостиной стоял рояль. Эсфирь Марковна установила тесный контакт с местными властями. На коллективных началах с городскими органами здравоохранения она пустила в ход так называемые Нижние ванны. Наряды на нефть получила в горисполкоме, а транспорт и людей для подвозки топлива вытребовала в комендатуре ВВС. Ваннами пользовались также раненые ессентукских госпиталей.
Условия для отдыха и лечения летного состава были созданы прекрасные. По вечерам устраивались концерты, работала библиотека. Семейную теплоту, непринужденность, радушие и доброжелательность ощущали прибывающие сюда авиаторы.
Оказывается, Назарова сама недурно играла на рояле и пела. Летчики любили ее слушать. Но чаще за инструмент садилась искалеченная фашистами девушка, в сорок первом году эвакуированная из Ленинграда, филолог по образованию, Людмила Пассек. Нередко она исполняла произведения Листа, Шопена, Чайковского. Назаров" привлекла ее к работе в доме отдыха.
Рассказывали, что первые приехавшие на отдых летчики, увидев девушку на костылях, в стоптанных ботинках и истрепанном платье, тайком пустили "шапку по кругу". На другой день с помощью Эсфири Марковны она была прилично одета.
Эсфирь Марковна поделилась со мной большой радостью: ее приняли в кандидаты ВКП(б). Одну из рекомендаций ей прислал М. Н. Поляков.
Начальником дома отдыха летного состава 4-й воздушной армии Э. М. Назарова осталась до конца войны1.
В Ессентуках я посетил ряд общевойсковых эвакогоспиталей с целью найти такой, при котором можно было бы создать авиаотделение.
На славянском направлении, западнее Краснодара, шли ожесточенные бои, но без особого успеха. Противник прекратил эвакуацию войск и усилил сопротивление. Разведка доносила, что фашисты перебрасывают сюда из Крыма новые части. Видимо, они решили любой ценой удерживать низовья Кубани и Таманский полуостров как исходный район для будущих наступательных действий.
Отроги Главного Кавказского хребта в полосе наступления Черноморской группы войск, обширные плавни и другие естественные препятствия позволяли противнику создать прочную оборону. Основой ее была станица Крымская. По данным воздушной разведки, фашистские войска впервые на Кавказе рыли противотанковые рвы, траншеи, окопы, возводили различные сооружения. Для земляных работ они пригнали сюда тысячи мирных жителей.
Было ясно, что, не располагая на кубанском плацдарме достаточными силами сухопутных войск, противник постарается усилить свою авиацию. Тылы 4-й воздушной армии в ускоренном порядке подтягивались к району боевых действий.
Мне передали, что головной авиационный склад № 1971 прибыл и расположился недалеко от Усть-Лабинской. Я получил возможность позвонить жене.
Позже я узнал, что Шура добиралась из Чир-Юрта с горькими приключениями. Из-за больного офицера она вынуждена была задержаться на старом месте. Вместе с ней остался санитар Переверзев. Через несколько дней, когда больной встал на ноги, они уложили в вещевой мешок медикаменты, кое-какие продукты и втроем отправились на железнодорожную станцию. Несколько километров шли по густой грязи. Добрались наконец и попытались сесть в воинский эшелон, шедший в сторону фронта. Офицер с большим трудом втиснулся в переполненную теплушку и передал внутрь вагона Инну. В другую теплушку влез Переверзев. Шура смогла лишь встать на подножку тамбура и уцепиться за поручни. Когда состав тронулся и набрал скорость, ледяной ветер стал срывать ее с подножки. Кто-то крикнул: "Не удержитесь! Прыгайте вперед по ходу поезда!" Она разжала пальцы и прыгнула.
К счастью, упала в снег, который ослабил силу удара. Шапку не смогла найти, пуговицы с шинели отлетели. Колени были в крови. Вернулась на станцию и разорванной рубашкой перевязала разбитые колени. Начальник станции сказал, что эшелон обязательно остановится в Минеральных Водах. Туда дали телеграмму, описав приметы дочери.
Шуре с большим трудом удалось упросить железнодорожную милицию посадить ее на паровоз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97