Последовавшие непосредственно за ХХ съездом партии события в Польше и Венгрии, и особенно в Венгрии, где пришлось применить «танковую дипломатию», радикализировали безыдейную молодёжь, потерявшую после смерти И.В.Сталина всякие идеологические ориентиры.
Так, в 1957 году ЦК ВЛКСМ сообщил в ЦК КПСС, что вся группа семинара литературных переводчиков Литературного института имени Горького в ответ на объяснения происходящих в Венгрии событий вскочила с мест с криками: «В Венгрии произошла революция. Нам тоже нужна такая революция, как в Венгрии».
(Хрущ.оттепель. С.280).
О том, насколько опасными для дела социализма были заблуждения юных «диссидентов» конца 50-х годов можно судить по «программе» так называемой Ленинградской организации «Социал-прогрессивный союз», которая ставила себе целью «свержение коммунистической диктатуры и создание многопартийной системы в условиях парламентской демократии».
Небывалого размаха достигли во второй половине 50-х такие проявления десталинизации, как поощрение низкопоклонства и космополитизма, выражавшихся в недооценке и пренебрежительном отношении ко всему отечественному и преклонению перед лишённой всякого нравственного начала «масс-культурой» Запада.(Понятно, что чем ниже интеллектуальный уровень молодёжи, тем легче ею управлять. Если при И.В. Сталине даже в разгар антикосмополитической кампании издавались массовыми тиражами собрания сочинений Шекспира и Гёте, Байрона и Мопассана, Диккенса и Жюль Верна, а также других классиков западноевропейской литературы, в репертуарах оперных театров, наряду с постановками советских и русских композиторов, были представлены такие мэтры мирового класса, как Моцарт, Россини, Верди, Бизе, Вагнер и другие, то в хрущёвские времена на смену лучшим образцам высокой культуры пришли низкопробные танцульки «рок-н-ролл» и «буги-вуги», которые не требовали ни умственного, ни эмоционального напряжения. Появились в крупных городах так называемые «стиляги», и даже объединения «стиляг»: они открыто заявляли, что они – «убеждённые бездельники» и «тунеядцы» и противопоставляли себя «великим планам строительства коммунизма» – Л.Б .).
Александр Пыжиков в своём исследовании хрущёвской «оттепели» пишет о популярном в те годы лозунге «спешите жить»: «Данный лозунг отражал наметившуюся в среде части молодёжи, прежде всего, студенческой, тенденцию к отходу от «громадья планов», усиленно поддерживавшегося властью официального образа советского человека. Часть молодёжи 50-х уже не хотела, как «отцы», жить исключительно задачей строительства социалистического общества. Её интересовали сиюминутные, «ненужные» проблемы, «мещанские вопросы»: стильно танцевать или нет, как одеваться, какую музыку слушать.
В 1957 году группа студентов Литовского художественного института обратилась в местную газету с предложением провести дискуссию на тему «Как танцевать «буги-вуги»?», проигнорировав запланированное изучение марксистского видения искусства».
Вот какие нездоровые, если не сказать контрреволюционные силы пробудил в обывательской части общества Хрущёв с его пресловутым докладом. Так что ничего удивительного в том, что он какое-то время вынужденно вылизывал свои собственные плевки в адрес И.В. Сталина.

Писатель Илья Эренбург
Проследим, кто из литераторов и деятелей искусств принял хрущёвскую «оттепель», кто её не принял…
Одним из первых писателей, который стал «человеком оттепели» был, понятное дело, автор нового смысла красивого старого русского слова – Илья Григорьевич Эренбург. Сам он не удостоился чести, несмотря на все свои былые заслуги, присутствовать на ХХ съезде, но тем не менее оставил такую запись для потомков: «Я счастлив, что дожил до того дня, когда меня вызвали в Союз писателей и дали прочитать доклад Хрущёва о культе личности». Чем же Эренбургу не угодил И.В. Сталин, почему его не только не возмутила клевета на вождя, но сам тот гнусный доклад вызвал у него ощущения счастья? Тем, что Илья Григорьевич входил в состав узкого совещания Комитета по делам искусств («цензурного комитета»), занимавшегося рецензированием новых произведений? Или тем, что И.В.Сталин всегда поддерживал Эренбурга, особенно, когда резкой критике были подвергнуты его романы «День второй», «Падение Парижа» и «Буря»? И всегда давал «зелёную улицу» его военной публицистике? Или тем, что незадолго до своей смерти, в январе 1953 года лично вручил этому писателю международную Сталинскую премию мира?
Впрочем, дневниковая запись другого «человека оттепели» – Корнея Чуковского от 18 июня 1954 года бросает свет на возможную причину этого в общем-то предательского по отношению к И.В. Сталину поведения Эренбурга: 18 июня.<…> Сегодня был у Федина. Он правит стенограмму своего выступления в честь эстонцев. Заговорили об Эренбурге. «Я, – говорит он, – был в Кремле на приёме в честь окончания войны. Встал Сталин и произнёс свой знаменитый тост за русский народ – и Эр. Вдруг заплакал. Что-то показалось ему в этом обидное». По словам Федина, один из литераторов в кулуарах Союза назвал Эренбурга «патриархом космополитов». К.Чуковский. Из дневника от 18 июня 1954 г . (Чуковский К.И. Дневник. М., 1994.).
Однако, будучи человеком умным и осторожным, Эренбург, не в пример Хрущёву и другим, активно чернить человека, которому был многим обязан, так и не стал …

«Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит»…
В журнале «Источник» № 3 за 1997 год опубликован удивительный документ – письмо, отправленное И.В.Сталину в 1943 году. Оно поражает своей чёрствостью, жестокостью и бездушием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100